Меченный смертью. Том 5
Шрифт:
Все беды у Семена Аркадьевича начались с того, что по милости трусливого генерал-майора Жохова его разжаловали в младшие унтер-офицеры и отправили в Соликамск. Служил он под началом одного капитанишки, который славился своим самодурством, да еще и, как оказалось, был чем-то обязан Жохову. Одним словом, служба Семена Аркадьевича превратилась в настоящий ад.
Но он терпел и, как говорится, стойко переносил все тяготы армейской жизни. Это все могло бы продолжаться еще очень долго, если бы не одно внезапное обстоятельство. Семен Аркадьевич исключительно по злонамеренной воле своего командира был отправлен усмирять беспорядки
Рабочие подняли бунт из-за нечеловеческих условий труда. Недавно проведенная проверка не выявила никаких нарушений, и это стало последней каплей для служащих шахты. Огромной толпой они пришли к зданию администрации и стали требовать владельца. Пусть, мол, сам придет и посмотрит, в каких условиях им приходится работать.
Но вместо владельца к собравшимся подъехали несколько автобусов с вооруженными людьми в военной форме. Весь многочисленный пикет был быстро окружен и взят в плотное кольцо. Работягам это не понравилось, и они решили переключить свой гнев на представителей власти. В солдат полетели заготовленные именно для этого случая пластиковые бутылки, яйца, помидоры и прочее непотребство.
И тогда взбешенный капитан приказал открыть огонь на поражение. Сам он, конечно же, на месте отсутствовал, а распоряжения отдавал по рации. Семен Аркадьевич, получив шокировавший его приказ, воспротивился воле начальства и вместе со своими людьми отступил.
Стихийный митинг по итогу закончился вполне мирно, но вот Семена Аркадьевича злая участь не миновала. За невыполнение приказа он был разжалован в солдаты. Довольствие тут же сократилось в несколько раз и Федулов был вынужден уволиться со службы. Да и этот итог можно было в какой-то мере считать удачным, поскольку благодаря покровительству бывшего сослуживца, Семену Аркадьевичу посчастливилось избежать трибунала.
И вот сейчас Семен Аркадьевич, лишенный пенсии и всех своих прошлых заслуг, находился в весьма затруднительном, если не сказать плачевном, финансовом положении.
Дверь тихонько скрипнула и в комнатку вошла супруга. Она присела на краешек стула рядом с мужем и ободряюще заглянула ему в глаза.
— Да не печалься ты так, Семен. Проживем как-нибудь, — горестно проговорила она неуверенным голосом.
— Эх, Людмила Ивановна, даже и не знаю, — Семен Аркадьевич покачал головой. — Столько лет верой и правдой служил. А что в итоге? У разбитого корыта остался. Правильно говорят, тот у кого есть честь, ничего, кроме нее и не наживет. А тот, кто привык задницу начальству лизать, никогда бедствовать не будет. Вот она жизть-то какая. А я только сейчас это понял. Как был дураком, так и остался.
— Да что ты такое говоришь, Семен?! — вдруг строго воскликнула супруга. — Да разве ж ты бы смог? Задницу-то? Да я бы после этого с тобой за одним столом не села! — Сказала она, как отрезала. Ее горящие праведным гневом глаза метали молнии.
— Это я так, от отчаяния. Сам не знаю, что говорю, — махнул рукой Семен Аркадьевич и, подперев голову рукой, горестно замолчал.
— А помнишь наше маленькое имение под Тверью? Какая там красота была. И речка, и луг заливной, и лес. Живи, да радуйся. Вот бы вернуть те времена-то, а Семен? Сидели бы мы с тобой летом на крылечке, чай пили, да соловья слушали. Помнишь, как тогда, в день нашей свадьбы?
— Помню, Людочка, помню. Да как его вернуть-то, имение-то наше? Не вернешь
— Ладно, Семен, как говорится, утро вечера мудренее. Пойдем-ка лучше спать. А утром решим, что делать дальше, — сказала, тяжело поднимаясь с места, супруга.
— Ты иди, Людочка, а я еще здесь посижу, приберусь, — он указал на разбросанные по полу бумаги, — да тоже приду. Как там Лиза с Машенькой?
— Сидят, книжки читают, — улыбнулась супруга. — Хоть какой-то прок от отсутствия телевизора. Да и телефоны у них совсем уже в негодность пришли. Так что сейчас от книг не оторвать.
— Книжки — это хорошо, — вздохнул Семен Аркадьевич.
Когда за супругой закрылась дверь, он собрал с пола разбросанные счета и аккуратно сложил их на углу стола. После этого Семен Аркадьевич устало опустился на стул и, открыв нижний ящик, достал из него фирменный конверт с имперской печатью. Вложенное в него письмо он, кажется, уже заучил наизусть. Так часто он его перечитывал.
Семен Аркадьевич еще раз развернул и пробежал его глазами. Абзац, содержащий самую суть, гласил:
«Набирается отряд добровольцев для длительного похода в дикие земли. Достойная зарплата. Экипировка, оружие, транспорт и обеспечение за счет ЧВК. В случае смерти — большая единоразовая выплата и семилетняя пенсия по потере кормильца.»
Семен Аркадьевич знал, что это, с огромной долей вероятности, билет в один конец. Походы за редкими артефактами часто заканчивались гибелью всей боевой группы поддержки. Выживали только маги, которые, в случае успеха миссии, и доставляли добытый артефакт на большую землю. Частные военные компании постоянно рассылали подобные письма счастья опытным бойцам, ушедшим в отставку. Деньги они платили весьма хорошие. И никого не кидали с оплатой. Во всяком случае так говорили бывшие сослуживцы. Те немногие, кому посчастливилось вернуться.
Это был шанс. Если не для него, то для его семьи. А большего Семену Аркадьевичу и не требовалось. Он долго сомневался, взвешивал все за и против. И вот сейчас, наконец, решился. И пока эта решимость не пропала, он достал присланный вместе с письмом контракт и быстро его подписал. Тут же запечатав его в заранее приготовленный конверт, он решительным шагом вышел из комнаты.
На следующее утро у Семена Аркадьевича состоялся очень серьезный и обстоятельный разговор с супругой, после которого она вышла из его комнаты вся заплаканная. Хорошо, что в это время девочки были в школе. Людмила Ивановна решила пока им не говорить.
Теперь Семену Аркадьевичу оставалось только ждать. Ждать повестку от ЧВК с датой и временем прибытия на сборный пункт. Работали они быстро и, по расчетам Федулова у него оставалось дня два-три, чтобы попрощаться с семьей. Попрощаться навсегда, потом выйти за дверь, и больше уже никогда не вернуться. Стоило Семену Аркадьевичу только подумать об этом, как у него внутри все переворачивалось. Что уж говорить о бедной Людмиле Ивановне. На ней вообще лица не было. Она понуро сидела за обеденным столом, уронив голову на руки. Из глаз ее не переставая лились слезы.