Меченый. Том 1. Второй шанс
Шрифт:
— Я в душ и ужинать! Все потом, — отмахнулся я от что-то хотевшей сказать жены и не теряя времени отправился по указанному адресу. Пока стоял под теплыми струями воды думал о том, не зря ли я так «раскрылся» перед председателем КГБ. Я и так со своим знанием языков и проскакивающими англицизмами явно выделяюсь, а теперь еще и это…
Глава 11–2
Дела чекистские
5 мая 1985 года; Москва, СССР
ПРАВДА: СССР поддерживает независимость Намибии!
Советский
— Следующее… — Я посмотрел прямо в скрытые за линзами очков глаза Чебрикова, тот взгляд не отвел. — По поводу вот того агента. Имени я его называть не буду, должности тоже. Того благодаря которому мы смогли вычислить Полякова… Я приказываю вам работать с ним максимально аккуратно.
— Но как… — Председатель КГБ был явно ошарашен тем, что генсек знает чуть ли не главную тайну организации.
В апреле 1985 года в советское посольство в Вашингтоне заявился сотрудник ЦРУ Олдрич Эймс и сам предложил свои услуги. Эймс как раз работал на советском направлении и фактически сдал нам всю резидентуру ЦРУ в союзе. В нашей истории, воспользовались этой информацией, гэбисты сработали максимально неуклюже — попросту взяли всех американских шпионов, разгромив их разведку и вызвав огромный переполох в Лэнгли. Там стали копать, искать предателя и в итоге — спустя правда несколько лет уже в начале 90-х его нашли. И вот тут я хотел, чтобы этого не случилось. Эймс — при том, что он являлся фактически алкоголиком и вообще сомнительным с моральной стороны типом — был слишком ценен, чтобы «менять» его даже на пачку предателей. Такой источник нужно играть в долгую.
(Олдрич Эймс)
— Не важно, — я мотнул головой, — объяснять не могу, но у меня как у генсека есть собственные каналы информации. Не буду вас учить работать, но хочу поставить вопрос ребром, агента нужно сохранить с максимальной аккуратностью. Ведите его дело шифром, вписывайте подставные имена, чтобы даже если самую главную папку найдут, определить фигуранта было невозможно. Придумайте что-то с деньгами, он раздолбай начнет тратить направо и налево и спалится. Пусть выиграет в лотерею или наследство получит или в правильные акции вложится, или, не знаю, книгу удачно издаст, проявите фантазию, главное, чтобы деньги его вопросов не вызывали.
— Сделаем, — я прямо видел, как в голове Чебрикова скрипят шестеренки, пытаясь понять источник моих знаний. Об Эймсе пока во всем мире знало всего несколько человек — четыре или может пять — и никто из них стучать мне как бы и не мог.
— По предателям тоже проявите воображение. Не нужно всех сразу арестовывать. Полякова отправьте на пенсию, пусть тихонько умрет от сердечного приступа без открытого суда. С остальными тоже… Кто-то может не пройти проверку на лояльность и уехать туда, где не сможет вредить, через кого-то можно начать сливать дезу. Кого-то может машина сбить…
Как много может хранить память любознательного человека? Оказывается очень много, если Калугина, предположим, или Гордиевского — его, кстати, предстояло еще взять вовремя, не отпускать же в самом деле за кордон, это дело принципиальное — может назвать
Впрочем, ради справедливости, тех кого имело смысл «отдавать» чекситам прямо сейчас оказалось поразительно немного. Всю работу за попаданца именно в этом 1985 году — вот уж действительно, наверное самый удачный год для советской контрразведки в истории ее существования — сделал тот же Эймс, Ханссен или Говард. Эти трое буквально уничтожили западную резидентуру внутри советских спецслужб и даже дочищать за ними оказалось фактически нечего. Нет, опять же может быть какие-то предатели и остались — наверное остались, эту гадость вычистить под ноль практически невозможно — но они либо впоследствии так и остались не раскрытыми, либо их имена не попались банальным образом мне на глаза в будущем.
Из тех, кого имело смысл назвать прямо сейчас, я сумел вытащить из головы только имя Виталия Юрченко, который должен был «уйти» через пару месяцев во время командировки в Рим. Там вообще получилась мутная история, Юрченко сначала совершил побег, несколько месяцев находился в США, сотрудничал с ЦРУ а потом сумел убежать обратно, рассказав историю о том, что его якобы похитили американцы. Была ли это неудачная попытка предательства — уже потом появилась версия о том, что Юрченко обиделся на новых хозяев за то, что они не отсыпали ему корзину печенья вместе с бочкой варенья, а наоборот обошлись весьма жестко — или спецоперация советских спецслужб, я не знал. Просто потому что однозначный ответ на этот вопрос в будущем так и всплыл. С другой стороны это не помешало мне сдать Юрченко с потрохами, пускай Чебриков сам разбирается с этим мутным типом, ему виднее.
Вторым фигурантом, чье имя я пока придержал до лучших времен — вдруг мне потом еще раз понадобится удивить чекистов, приятно играть в карты имея в рукаве подобные козыри — стал Василий Митрохин. Этот деятель в течение своей службы в архивах КГБ делавший копии разных секретных документов и «толкнувший» свой архив британцам при первом же удобном случае. Случай тогда представился уже после развала СССР в 1992 году, но брать предателя можно уже сейчас, не для развлечения же он документы таскал. Ну и понятно, что прямо сейчас от него никакого вреда нет, сидит он на купе секретов ну и пускай пока сидит, взять его мы всегда успеем.
Гораздо больше имелось у меня в памяти предателей которые перекинулись уже позже, после развала СССР, во времена «святых» девяностых и чуть менее святых нулевых. Вот только что делать с этими именами и вовсе было не понятно. У ж слишком специфические сложились исторические реалии, когда страна, которой ты давал присягу разваливается, когда общество вокруг мутирует и человек становится человеку волком… Можно ли отсюда из 1985 года судить человека ставшего предателем через пятнадцать лет? Или двадцать? Сомнительно, если мы все сделаем правильно, то может быть и самого предательства не будет, не сложатся те обстоятельства. А с другой стороны, можем ли мы рисковать, когда на кону благополучие страны? Короче говоря, тут было над чем крепко подумать.
Вышел из душа, обтерся, посмотрел на себя в зеркало. Нет, не красавец. Лишнего жира не так много, но и мышцы как бы тоже… Дрябленькие. Потыкал себя пальцем в правую дельту, она, прям скажем, отсутствовала. Ладно, турник мне уже приладили в дальней комнате, которая теперь будет «тренировочной», гантели завезли, лавку поставили со штангой, даже все ту же беговую дорожку притараканили откуда-то. И я уже даже пробовал заниматься. Подтягиваться — с трудом аж целый один раз сумел, позорище, — в общем, лиха беда начало.