Меченый. Том 2. На переломе истории
Шрифт:
Встречали меня пышно. Ил-62 — как же он меня достал своим гудением за часы проведенные в воздухе, поневоле задумаешься о том, чтобы пересесть на что-нибудь поновее — приземлился в Гаване в 10 часов утра по местному времени, прямо на летном поле меня уже встречала представительная делегация во главе с самим Фиделем.
Я с трудом подавил зевок — благо лететь тут было всего три часа, я успел выспаться на земле — и кивнул стоящей у входного люка бортпроводнице. Та с фирменной улыбкой надавила на рычаг, люк отъехал со своего места и ушел в сторону, на меня тут же снаружи пахнуло горячим южным воздухом. Сентябрь
— Hola! Como estas!? — Я по-испански поприветствовал явно удивившегося от такого захода Фиделя, предыдущие русские генсеки способностями в языках не блистали абсолютно.
— Отлично! — Так же на испанском откликнулся команданте. — Рад приветствовать тебя на кубинской земле. Как долетели?
Кастро на сто процентов соответствовал тому образу, который сложился у меня в голове. Большой, бородатый, «матерый». С зажатой в углу рта сигарой. Мои 170 сантиметров на фоне его 190 заставляли постоянно смотреть куда-то туда, вверх. Впрочем, Фидель видимо понимал все неудобства связанные с собственным ростом, поэтому не пытался подходить слишком близко, ну а на расстоянии в пару метров, разница в размерах несколько нивелировалась.
— Ммм. Нормально. Без проблем, — мои познания испанского стремительно подходили к концу, глагол «лететь» — volar — пришлось доставать из глубин памяти уже с определенным трудом.
— Английский? — В молодости Кастро не мало времени прожил в Штатах и, конечно, этот язык знал не хуже родного.
— Да, — я с облегчением кивнул собеседнику и улыбнулся. — Испанский только начал учить. Пока на уровне «yo soy — tu eres».
Как там было у Карнеги? Хочешь расположить к себе собеседника, говори вещи, которые ему близки. Казалось бы, какая безделица — пара фраз на испанском, а вон Фидель сияет как надраенный самовар. Мелочь, а приятно.
Первые пару дней на Кубе были потрачены на сон, отдых, акклиматизацию и нехитрые местные развлечения. Мы пили ром, общались с местными «ответственными товарищами», и во всю торговали лицом, показывая всем заинтересованным сторонам, сколь близки отношения между двумя странами. Я удивлял местных умением танцевать сальсу — весьма неуклюже нужно признать, все же в этом деле мышечная память как бы не важнее теоретических знаний — и неумением играть на бильярде. Никогда не любил это дело и память реципиента тут не помогала никак.
Самый главный разговор произошел на четвертый день моего маленького «отпуска», когда по предложению Фиделя мы отправились на его лодке в море чтобы поймать «какую-нибудь» рыбину. Тем более, что как раз начало осени было чуть ли не главным сезоном ловли марлина, не то чтобы я был большим поклонником Хэменгуэя, но посоревноваться с «большой рыбой» было как минимум небезинтересно. Когда еще подобная возможность появится. Понятно, что рыбалка была только поводом, просто посреди большой воды гораздо проще было обеспечить приватность.
— У нас проблемы в экономике, Фидель. — Не знаю, как наши лидеры общались
— Все на столько серьёзно? — Кастро удивленно вскинул брови. В точки зрения кубинцев СССР был нескончаемым источником разных ништяков, которые можно черпать без всяких ограничений. Если бы проблема была не серьезной, я бы просто не стал поднимать этот вопрос.
— Более чем. Проблемы там копились уже много лет, но… В общем, приходится разгребать огромную кучу дерьма.
— Это отразится и на Кубе? Ты же поэтому стал говорить об этом.
— Отразится, — я кивнул и принялся активно «мотать катушку». — Нет сорвалась… Отразится, мы будем вынуждены урезать объемы помощи, выделяемые нашим союзникам. Иначе наша экономика просто рухнет, и тогда уже совсем плохо станет всем. Впрочем, на Кубе это отразится в меньшей степени, в первую очередь под нож пойдут всякие африканские режимы и прочие…
«Папуасы» мысленно добавил я, но вслух не произнес. Хотя, вероятно, Кастро меня и так понял. Кубу я действительно собирался тянуть до упора, собственно, было четыре союзника за пределами Европы, которых сдавать я не планировал при любых раскладах. Монголия — там и средств не так много нужно было, так что это не страшно, Куба, Вьетнам и Сирия. Из остальных стран я был готов — в том числе европейских, но этот чемодан без ручки придется тащить, иначе его под себя штатовцы подомнут, ничего не сделаешь — уйти, если будет необходимость.
— Атомная электростанция?
— Будем достраивать, — СССР сейчас во всю строил на Кубе АЭС из двух блоков. В нашей истории сначала Чернобыль а потом развал страны не позволили закончить стройку, хотя степень готовности первого блока там была уже сильно за 90%. Страшно даже представить сколько средств вот так сгорело просто по причине невозможности закончить начатые ранее проекты. — Но дальнейший рост долга Кубы перед СССР нужно ограничить, более того, я буду требовать погашения уже существующих. Не обязательно деньгами, хоть чем-то. Сахаром, фруктами, ромом и сигарами. Солдатами для отправки в Афганистан и другие направления. Приемом советских граждан для отдыха на местных пляжах. Хоть чем-то.
— Это только для нас…
— Нет. С остальными союзниками мы тоже переходим на более… Прагматичные отношения. Дружба дружбой, но мне тоже нужно снабжать свой народ. А то как-то так получается, что танки мы производим и отгружаем по всему миру, а прилавки в советских магазинах пустые. Граждане начинают задавать вопросы по поводу правильности курса. Это опасно.
Эх, знал бы ты, команданте, что ожидает Кубу в случае развала СССР, рассказать бы, да, не поверишь, сумасшедшим сочтешь. Медленное прозябание в течение 30 лет, развал и так и не слишком мощной промышленности, нехватка электроэнергии, массовая эмиграция, которая к 20-м годам 21 века приобрела в итоге разрушительные для государства размеры. Когда из страны каждый год уезжают по 5% населения, это значит, что-то у тебя идет не так.