Меченый. Том 2. На переломе истории

Савинков Андрей Николаевич

— А либерализм?

— Тут еще проще, — пожал плечами. — У нас буквально наглядный пример перед глазами. За последние 30 лет в США количество коек в больницах психиатрической направленности снизилось более чем в трое, если брать отношение на 100 тысяч человек населения. Было больше трехсот, сейчас — меньше сотни и продолжает уменьшатся. Для примера у нас за последние 15 лет их количество выросло со ста пятидесяти до двухсот коек на те же сто тысяч граждан. Американское государство просто сказало — это не наша проблема, разгребайте свои болячки сами, а мы будем экономить. И тут тоже все очевидно, медицина там платная, дорогая, ориентированная не на лечение больных, а на получение выгоды с «клиентов».

Последнее слово я выделил

голосом, и Познер это заметил.

— «Клиентов»?

— Ну конечно, медицина — это такая же услуга как, стрижка в парикмахерской или обед в ресторане. Есть деньги будут лечить, нет денег — извините, простите — выход вон там. А какие из душевнобольных клиенты? Плохие чаще всего, на хорошую работу тебя с «мозговым» диагнозом не возьмут, платить по счетам ты не способен. Вот и закрывают психиатрические клиники.

— А больным что делать в таком случае? — «Подыграл» мне журналист.

— Ничего. Идут жить как-нибудь. Как могут, возможно даже под мост. Но это ладно, психи их не жалко, кому есть дело до сумасшедших, — последнюю сентенцию я опять выделил голосом и мимикой, подчёркивая, что сам с таким подходом не согласен. — На них можно сэкономить, а деньги потратить на повышение уровня жизни здоровых. И все бы ничего, живи и радуйся, если ты здоров, наслаждайся всеми благами либерализма. До тех пор, пока рядом с тобой в соседней квартире вот такой отпущенный на свободу псих не поселится и не начнет исполнять. Выть по ночам, мазать вам двери дерьмом, с ножом бросаться. А сделать вы ничего не сможете, потому что у больного точно такие же гражданские права, как и у вас. Полиция его не заберет, потому что выть не запрещено, а про нож может вы и врете, доказательств нет, ваше слово против его.

— А скорую вызвать? Если человеку очевидно плохо.

— Скорую вызвать в США стоит денег, причем не малых, но пусть вы готовы оплатить вызов, — я кивнул соглашусь с таким развитием событий. — Только медики тоже ничего не сделают. Для принудительной госпитализации нужна явная опасность для общества или согласие самого пациента. То есть опять же тупик. И вот тут мы возвращаемся к тому, в рамках какой идеологии лучше жить. При либерализме потребление колбасы будет выше. Зато при коммунизме вам доступны другие, совершенно иного уровня социальные гарантии. Короче говоря, пока ты молодой и здоровый, талантливый и работоспособный, там уровень жизни будет у тебя выше. Но как только что-то случится, здоровье подведет и дом у тебя сгорит — ты тут же окажешься на обочине жизни без шансов подняться обратно. Ну а у нас… Впрочем тут объяснять, наверное, не нужно, и так все понятно. Такие вот пирожки с котятами.

Следующий вопрос от зрителя несколько выбивался из ряда предыдущих, поскольку имел гораздо более локальное значение. Никаких общегосударственных и общенародных масштабов, просто жалоба маленького человека на несправедливость со стороны власть предержащих. Пуск подобного вопроса — не конкретно этого, но какого-то подобного, все же до придумывания «реплик из зала» самостоятельно мы опускаться не стали и использовали реального позвонившего в студию — естественно был согласован заранее. Я выслушал, пообещал, взять на контроль, дать команду помощникам, чтобы те разобрались в ситуации, наказали виновных ну и в общем навели порядок.

— Как вы вообще относитесь к таким вот обращениям граждан, Михаил Сергеевич, — отдал мне «пас под удар» Познер.

— Сугубо положительно. Призываю граждан жаловаться в соответствующие органы при первой же возможности.

— А как же воспитываемый в нашем народе с детства принцип, что жаловаться плохо? «Стукачество» и прочие хлесткие словечки, характеризующие подобное поведение, ведь не на пустом месте взялись.

— Конечно, это все идет из закрытых обществ. Когда-то это была сельская община. Рекрутская армия, тюрьма опять же. Там, где есть четкое разделение на «мы» и «они», — я усмехнулся

пришедшей на ум аналогии. — Смею надеяться, что граждане СССР все же не воспринимают членов партии и чиновничий аппарат страны как враждебную себе категорию населения.

— Думаю, что нет, — согласился Познер. Несмотря на все проблемы СССР такой огромной дистанции между властью и народом в эти времена еще не было. Данелия еще не выпустил свой знаменитый фильм на экраны, и фраза насчет правительства, которое живет на другой планете еще не ушла в народ. Но скоро уйдет, и хмыкающие по этому поводу советские люди даже близко не будут себе представлять, как сильно отдалятся от них чиновники и прочие «хозяева жизни» в случае развала социалистического строя.

— Ну вот. Жалобы — это хорошо. Жалобы — это полезно. Жалоба — это обратная связь. — Я задумался на секунду, постаравшись правильнее сформулировать мысль и продолжил, — ну вот есть я — генеральный секретарь ЦК КПСС. Откуда мне знать, что в деревне Нижние Ключи все хорошо? Я не могу туда поехать и проверить, во-первых, потому что объехать все деревни СССР жизни не хватит, а во-вторых, потому что я с первого взгляда я все равно проблемы не увижу, чаще всего для этого нужно быть погруженным в местную специфику, так?

— Так, — кивнул сидящий напротив журналист. — А как же чиновники? Те, кто работает в местных комитетах и исполнительных комитетах?

— Они люди. И часть системы, а любая система стремится, как это не прискорбно, к сохранению статуса кво. И поэтому нужны надзорные органы, без них нормальное государство работать не может. Однако и там уследить за всем очевидно не могут, и вот тут гражданскую позицию должны проявлять люди. Увидел какой-то беспорядок, несправедливость, просчет — напиши жалобу. Обидели ребенка в школе — напиши в отдел образования, в партийный орган и в прокуратуру, гарантирую что после такого пинка все зашевелятся. А лучше приложи копию прямо в Москву, товарищу Горбачеву. Опять же не гарантирую, что прочитаю каждое письмо лично, однако процесс всяко ускорится. Видишь — сосед тащит что-то сворованное на заводе — не проходи мимо. Напиши в соответствующие органы. Невозможно навести порядок в стране если по этому поводу беспокоится только товарищ Горбачев, а все остальные — закрывают глаза.

— Начни с себя, как говорится, — кивнул Познер, уж не знаю на сколько он был действительно согласен с моими аргументами. Кстати для меня оказалось настоящим открытием — вот уж ирония так ирония, учитывая все известную мне «будущую историю» журналиста — что Владимир Владимирович оказывается занимал должность парторга местной ячейки в Останкино. И смех и грех.

— И да и нет. Начинать с себя нужно. Не бросать окурки на газон, а бросать в урны — казалось бы что проще, — это, кстати, меня и в прошлой жизни поражало, в смысле желание людей гадить там где они живут. — Не ходить по газонам, не хамить в очередях… Пристёгиваться, кстати, в автомобиле. Но как мы уже обсуждали раньше, в светлое будущее людей зачастую загнать можно только пинками, и в этом без сомнения увлекательном деле участвовать по-хорошему тоже должны все. Гаишник на взятку намекает — требуешь номер удостоверения и пишешь заявление. ЖЭК плохо улицу от снега чистит — пишешь жалобу. В магазине нахамила продавщица — звонишь на горячую линию.

— Их же только-только начали обустраивать, еще далеко не во всех городах.

— Да, но процесс идет. Думаю до конца года это дело закончим, — я кивнул, соглашаясь, что дело это не быстрое.

«Горячие линии» по приему жалоб на сферу обслуживания начали открывать с начала 1986 года внутри структуры народного контроля СССР. Пока было не понятно, насколько это начинание «взлетит», однако тут мне виделся еще один способ борьбы с «ненавязчивым советским сервисом». Глядишь, зная что на тебя могут нажаловаться буквально в любой момент, наши работники торговли будут вести себя чуть адекватнее. Ну во всяком случае, я на это надеялся.