Меченый. Том 2. На переломе истории

Савинков Андрей Николаевич

— Я сообщу о ваших предложениях президенту Рейгану, — кивнул Шульц.

— И да, если мы согласились с тем, что ядерную боеголовку передал Саддаму Пакистан, но Исламабад так же… Нуждается в наказании, вы согласны?

Глава 1–4

Реформы и дипломатия

29 сентября 1985 года; Нью-Йорк, США

THE WALL STREET JOURNAL: На фоне трагических событий на Ближнем Востоке, которые уже привели к росту цен на нефть, внимание мировых рынков приковано к еще одному активу — золоту. На этой неделе котировки драгоценного металла достигли отметки в 750 долларов за тройскую унцию, что стало максимальным значением со времен рекордного взлета пять лет назад.

Особую

озабоченность среди американских трейдеров вызывает согласованная позиция СССР и ЮАР, двух крупнейших производителей золота. По данным источников, обе страны одновременно начали сокращать объемы золота, выставляемого на продажу на международных рынках. Это решение немедленно отразилось на котировках, вызвав резкий скачок стоимости.

Эксперты отмечают, что, хотя текущие значения еще не побили исторических рекордов, нисходящий тренд, наблюдавшийся в последние годы, явно сменился на восходящий. Инвесторы все чаще рассматривают золото как «убежище» в условиях геополитической нестабильности и инфляционных рисков.

«Ситуация на Ближнем Востоке, вместе с действиями крупных игроков, таких как СССР и ЮАР, создает идеальный шторм для роста цен на золото», — заявил аналитик Уолл-стрит Джон Картер.

Пока рынок пытается предугадать дальнейшие шаги ключевых игроков, трейдеры готовятся к возможному продолжению роста котировок. Вопрос лишь в том, как долго продлится эта восходящая динамика, и какие последствия она может иметь для мировой экономики.

Вечером этого же дня отдыхая в гостинице не терял время зря, сидел с блокнотом и думал о возможных изменениях в составе государственных органов СССР. Первоначальное, мартовское еще решение — не суетиться и не дергать штурвал слишком резко — себя полностью оправдало, как минимум в дурку меня не упекли обеспокоенные внезапными изменениями в личности генсека товарищи, в принципе можно уже переходить и к следующему этапу. Тем более, что после событий в Саудовской Аравии все послезнание уже одномоментно стало совершенно не актуальным.

Во-первых мне нужна была партийная спецслужба, которая бы контролировала «облико моралле» отдельных членов КПСС. Еще с хрущевских времен КГБ было запрещено разрабатывать руководство Партии, и это очевидно не пошло ей, стране и всему народу на пользу. Опять же отдавать подобные полномочия «конторе» не слишком хотелось, так что тут имелось два варианта — либо создавать что-то с нуля, либо использовать какую-то уже имеющуюся структуру, и я склонялся ко второму варианту. Ведь был уже у нас уже Комитет Партийного Контроля, который теоретически и должен был исполнять вышеназванные функции, и даже руководитель его — Соломенцев Михаил Сергеевич, — входил в состав Политбюро и считался «моим человеком». Немного «расширить и углубить» полномочия КПК, наделить его полноценно следственными функциями, перекинуть немного кадров из МВД и КГБ и будет у меня компактная и лояльная — ну во всяком случае, я на это надеюсь — партийная спецслужба. Такая себе «собственная безопасность» КПСС, осталось только понять, как это в Политбюро протащить, и как потом номенклатура у нас отреагирует. А то можно случайно и отравление тяжелыми металлами — конкретно свинцом в данном случае — словить ненароком.

Во-вторых, нужна была некая комиссия, которая координировала бы выпуск товаров народного потребления. Фактически аналог Военно-промышленной комиссии только с обратным знаком. Мои попытки точечных изменений в деле наращивания выпуска ТНП и усиления за контролем их качества очень быстро натолкнулись на глухую стену из непонимания, ведомственных барьеров, полной дискоординации и откровенного похуизма. Уж простите за мой французский, но по другому это назвать просто нельзя.

Стало понятно, что без принятия какого-то системного решения в этом деле, мы не сдвинемся с мертвой точки. Когда одна рука не знает, что делает другая — это полнейший управленческий ад, и до повсеместного внедрения компьютеризации придется рулить этим в ручном режиме. Плюс имелась идея организовать что-то типа «центра рекламаций» куда могли бы стекаться данные от промышленности и от населения в виде жалоб на некачественную продукцию. Установить некий порог — черт его знает как, пока все это было только в виде идей — чтобы не позволять бракоделам хотя бы получать премии за свою некачественную работу. Собирать статистику, вводить на отдельных предприятиях внешнюю приемку, как на том же КАЗе мы сделали. Качество «Колхид» это подняло не сильно, — просто «убило выпуск» продукции больше

чем на половину, — но как минимум теперь эксплуатирующим организациям не нужно ломать голову над тем, что делать с этими шайтан-машинами.

В-третьих, давно назрела и перезрела необходимость создания некой комиссии по снятию секретности. В СССР секретили буквально все, с поразительной в своей маниакальности упорностью. Секретили и там, где это было нужно и там, где это наоборот — сильно вредило. Секретили имеющие малейшее значение военные разработки, а потом производители гражданской техники вынуждены были покупать иностранные аналоги за валюту, потому что это оказывалось проще, чем снять гриф и использовать собственные наработки. А то же гражданскую продукцию могут за рубеж увести, а если там какой-то узел используется, который еще и на военной технике стоит, это же все, караул, конец света наступит. Ну или скорее производители ТНП просто не знали о существовании собственных разработок и нередко вынуждены были изобретать велосипед с нуля. Короче говоря — феерический бред, ну и народ из-за очевидной идиотии ситуации начинает относится к секретности с известным пофигизмом. Про это даже анекдоты ходили. И вот тут уже появлялась опасность что и подобное отношение распространится на действительно серьезные вещи. Срочно требовалось отделить мух от котлет, и начать работу по снятию секретности с того, что можно использовать в народном хозяйстве. Вот только, как это сделать на практике, я опять же имел весьма смутное представление…

Под эти размышления я так и заснул с блокнотом и карандашом в руках…

Хотя основное заседание Генассамблеи планировалось на вторую половину дня, с утра решили провести Совбез в закрытом формате. Пять постоянных членов, десять сменяющихся, представители от Ирака, Саудовской Аравии, Кувейта и Ирана. Я, как Генеральный секретарь ЦК КПСС — и фактический глава советской делегации, — имел право присутствовать и выступить.

Глава саудовской делегации, тот же принц Сауд аль-Фейсал, выступал почти час с «пеной у рта» обвинял северного соседа в коварном «ударе в спину». Он требовал немедленных санкций против Ирака, военной операции по ликвидации режима Саддама и гарантий восстановления разрушенного порта Рас-Танура за счёт «виновных». Естественно, он не упоминал СССР напрямую, но все понимали, что саудиты подозревают и нашу сторону тоже.

Представитель Ирака — господин «Азиз как-то там», каюсь прослушал длинное имя иракца, — доказывал, что Ирак не имеет никакого отношения к ядерной атаке, что «какие-то провокаторы» могли использовать иракско-советскую ракету. При этом он приплетал, что США якобы давно желают свергнуть законное правительство Ирака.

Дело в том, что с определением точной точки старта ракеты имелась известная сложность. Радарное покрытие в тех местах было не слишком плотным, а баллистическая ракета — такая цель, которую не так-то просто отследить без специального оборудования. Плюс советские «Скады» Ирак нередко модернизировал для увеличения дальности, жертвуя массой БЧ. В данном случае ядерный заряд известных параметров вряд ли весил много, поэтому и потенциальный сектор, откуда теоретически могла прилететь ракета, был достаточно обширен. Настолько, что теоретически — правда очень теоретически — мог цеплять границы Иордании, Сирии и даже Турции. Это даже если отбросить тот момент, что большая площадь занятая пустынями на границах той же Сирии, Ирака и Иордании, вообще слабо контролировалась правительствами этих стран. Ну то есть там просто нечего было контролировать — песок он и есть песок.

Американский представитель озвучил осторожную позицию: «Мы считаем Ирак главным подозреваемым, но хотели бы провести тщательное международное расследование. В случае подтверждения вины Ирака — полное эмбарго на внешнюю торговлю, в первую очередь нефтью. Для начала».

Вводить эмбарго, когда цена только-только отскочила от потолка в 60 долларов за баррель американцам явно не хотелось. А с другой стороны, союз с Саудовской Аравией, ставший основой того самого «нефтедоллара», виделся в долгую очевидно более важным, чем возможные потери от лишних пары долларов к цене на бирже.

А еще — и судя по бросаемым на американца взглядам со стороны саудитов, это их удивило — янки ни словом не упомянули СССР. Даже в разрезе «опасного» экспорта баллистических ракет, о чем вспомнили представители чуть ли не каждой делегации. Видимо, угроза публикации данных о стране-производители ядерного заряда была услышана. Приятно.

В итоге все же вынесли на голосование вопрос об осуждении Ирака, и о полном эмбарго на торговлю с этой страной. Слишком уж ситуация была экстраординарная, и слишком уж представители саудитов были активны.