Меченый
Шрифт:
– У тебя всегда есть план.
– Но не сегодня, приятель, – усмехнулся Скинк.
– Тогда к чему все эти разговоры?
– Я думал, тебе это будет интересно.
– Но я не смогу использовать твои сведения в деле Терезы Уэллмен.
– А если косвенно?
– Каким образом, Фил?
– Джиллиан проговорилась об одной вещи. Это случилось после четвертого мартини, когда она отчаянно пыталась не упасть со стула.
– Продолжай.
Фил Скинк отступил за высокий черный внедорожник, и я последовал за ним. Он указал на противоположную сторону улицы – на синий навес и неброского
– Я упомянул при Джиллиан, что слышал о каком-то федеральном расследовании, и она кивнула в ответ. Как будто знала, о чем я говорю. А потом приложила палец к хорошеньким губкам, словно это была тайна.
– Что было тайной?
– Ты у нас умник – вот и догадайся.
Я посмотрел на Фила, на итальянский ресторан, на полицейского в штатском, который, изучив ногти, принялся сбивать пылинку с лацкана пиджака, и представил красавицу Джиллиан, с пьяной сексуальностью прижимающую палец к губам. «Ш-ш-ш-ш, – говорил этот жест. – Никто не должен знать». Знать что? Что кто-то подслушивает. Кого? Джиллиан и Скинка в «Континентале»? Такого не могло быть. «Континенталь» – фешенебельное место.
Слева приближался автомобиль. Когда он поравнялся с нами, я пригнулся. Скинк рассмеялся. После того как машина проехала, я внимательно осмотрел улицу. Слева стояли машины капотом к реке. Проходя мимо, я не удостоил их вниманием. А теперь пригляделся. Как я мог его пропустить?
Побитый фургон белого цвета с ржавой полосой на боку. Знакомый фургон.
– Черт побери, – сказал я. – Нас подслушивают.
– Ты знаешь кого-нибудь в Министерстве юстиции, кто бы тебе помог?
– Вообще-то знаю, но она меня смертельно ненавидит.
– Очаруй ее, приятель.
– Легче очаровать кобру.
Глава 32
– Не думаю, что это получится, – сказал я Ронде Харрис.
– Очень жаль, – ответила она с довольно веселой улыбкой. – Это был бы сенсационный материал.
– Не сомневаюсь.
Мы сидели напротив друг друга за столиком на втором этаже «Гостиной Монако» среди толпы золотой молодежи, ищущей скоротечных и грязных приключений. Это был затемненный, претендующий на интимную обстановку зал с зеркальной танцевальной площадкой и балконом. Мне больше по душе обычные пивные, но этот модный ресторанчик на Саут-стрит выбрала Ронда, и, должен сказать, мне нравилось, как пламя свечи играет в ее зеленых глазах.
– В чем проблема? – спросила она. – Я могу чем-нибудь помочь?
– Наверное, нет. Мы считаем, что сейчас не совсем подходящее время для интервью с Чарли.
– Кто так считает? Чарли?
– Я давно не вступал в контакт с моим клиентом.
– Значит, решения принимает кто-то другой.
– До известной степени. Заказать еще?
Она пила коктейль «Космополитен», что было очень космополитично с ее стороны. Я потягивал «Морской бриз», потом жестом попросил красивую, одетую в черное официантку, чтобы она повторила заказ. По правде говоря, если бы я не влюбился в Ронду Харрис, то
– А сам Чарли имеет право голоса? – спросила Ронда. – Некоторые мечтают увидеть свое имя в газетах.
– Правда? – изумился я. – Не слыхал об этом.
– Я могла бы поместить вашу фотографию в статье рядом со снимком Чарли.
– Анфас или в профиль?
– Все равно.
– Теперь я знаю, что вы готовы на все – лишь бы получить интервью.
– Вы поймали меня с поличным. У Чарли будет возможность принять собственное решение?
– Возможно, когда наступит подходящий момент.
Я жадно осушил свой стакан. Официантка тут же принесла свежие коктейли – в «Гостиной Монако» обслуживали быстро. Я нахально улыбнулся официантке, но она проигнорировала мое паясничанье.
– Вам нравится быть адвокатом, Виктор? – спросила Ронда, подняв стакан с розовым содержимым.
– По уровню неудовлетворенности работой адвокаты стоят на втором месте после проктологов.
– Значит, все может быть гораздо хуже.
– Кстати, вам нравятся латексные перчатки? В наши дни их используют все – от поварих до копов. Помните старое доброе время, когда дантист лез в рот, едва сполоснув руки под краном?
– Нам обязательно нужно затевать разговор о дантистах?
– Тогда давайте поговорим о другой презренной профессии – журналистике.
– Наша профессия презренна?
– О да. Даже больше, чем адвокатская.
– Сомневаюсь.
– Вам нравится писать?
– Скорее охотиться. Я очень целеустремленный человек. Если нужно провести журналистское расследование или взять интервью, я, как правило, получаю то, чего хочу. Иногда подстерегаю нужного человека, иногда пользуюсь своим обаянием.
– Как сейчас.
– Я пытаюсь, но не похоже, что вы ему поддаетесь.
– Старайтесь сильнее.
– Вам это нравится, не так ли? – Она словно ненароком положила ладонь мне на руку и одарила меня пленительным взглядом. – Запомните, Виктор, в любом случае я добьюсь своего. Найду Чарли с вашей помощью или без нее, потому что мне это нужно.
– Успокойтесь, Ронда. Это всего лишь статья.
– Это больше чем статья, Виктор. Люди не относятся к прилагательным. Вы можете думать о себе как о приятном веселом человеке, но на самом деле это ничего не значит. Люди – это глаголы.
– И к какому наклонению относитесь вы?
– К изъявительному. Я устраняю препятствия, преграды, помехи – все, что стоит на пути к успеху.
– Боже мой, вы безжалостная женщина.
– Это вас возбуждает, Виктор?
– Как ни странно, да. Вы так уверены в себе. Неужели вас не посещают сомнения?
– Какой смысл в сомнениях? Ты принимаешь решение, выбираешь определенный путь и следуешь по нему до конца. Можно хныкать и скулить от страха, а можно добиваться своего. Не знаю, как окажется в данном случае, но я не отступлю от задуманного. Выбрать путь, сделать свою работу без страха и упрека – я привыкла действовать только так.
– Тогда почему вы до сих пор всего лишь внештатный корреспондент?
– Поздно начала, поздно поменяла профессию.
– Чем занимались раньше?
– Работала в службе отлова животных.