Меченый
Шрифт:
– У меня и так все прекрасно.
– Правда? Ты опять виделся с этой девушкой?
– С какой девушкой?
– С той, из клуба, у которой пропала сестра.
– С Моникой? Нет уж, извини. Во-первых, я с ней не встречался.
– Ты угощал ее обедом.
– Я оплатил чек в придорожной забегаловке. Это не означает, что у нас было свидание.
– Что, слишком гордый, чтобы встречаться со стриптизершей?
– Дело не в этом.
– А я однажды встречался со стриптизершей. Во Фресно. Ее звали Шона. Хорошая была девочка. Порядочная.
– Порядочная?
– Для
В этот момент занавеска отодвинулась и в приемной появился парнишка в футболке. Забинтованная выше локтя левая рука беспомощно висела. Глаза у мальчишки покраснели, веки распухли, тем не менее он улыбался так широко, словно нанес первый визит в публичный дом.
Когда он проходил мимо нас, из-за занавески вышел коренастый черноволосый мужчина, снимая с рук латексные перчатки. У него были большие уши, выпирающий подбородок и короткие кривые ноги портового грузчика. На мощных руках красовались многочисленные татуировки. Во рту дымилась сигарета. Увидев Скинка, он улыбнулся:
– И ты все это время ждал?
У него был грубый голос – вероятно, вследствие чрезмерного употребления спиртного и табака. И говорить он умудрялся, не вынимая сигареты изо рта. Она казалась приклеенной к его нижней губе.
– Если б знал, что ты здесь, врубил бы третью скорость.
– Не хотел беспокоить художника за работой, – сказал Скинк. – Как бизнес, Беппо?
– Идет потихоньку.
– Что с Томми?
– После того как ты помог ему выйти под залог, он подался в морскую пехоту.
– Как у него дела?
– Мотает второй срок в Ираке. Наверное, было бы лучше оставить его там, где он находится. – Беппо повернулся ко мне: – Так это ты тот парень?
– Это я, тот парень.
– Виктор, – представил меня Скинк.
– Где наколка, Виктор? – спросил Беппо.
– На груди.
– Ладно, – сказал он, придерживая занавеску. – Разденься до пояса и прыгай в кресло – сейчас посмотрю.
Комната оказалась маленькой, но светлой. Кресло посередине подозрительно напоминало стоматологическое. Я снял пиджак, рубашку с галстуком, испытывая неприятное ощущение, будто обнажал не просто часть тела, но частицу внутренней жизни.
– Не стесняйся, Виктор, – сказал Беппо. – Я видел все, что есть на свете: хорошие рисунки, плохие рисунки, гнусное и возвышенное.
– Думаешь, сможешь определить татуировщика? – спросил Скинк.
– Если он отсюда, я смогу сделать обоснованное предположение, – ответил ему Беппо. – Я видел работы почти каждого мастера в городе. Большую часть дня я провожу, исправляя ошибки остальных. Если это оригинал, я смогу его идентифицировать. Забирайся в кресло, – велел он мне.
Я сел в стоматологическое кресло, откинулся на спинку и инстинктивно открыл рот.
– Закрой пасть, я не собираюсь драть зубы, – сказал Беппо, надел очки с толстыми стеклами и склонился надо мной.
Столбик пепла на его сигарете пошатнулся, но не осыпался. Беппо удивительно нежно потер пальцами по моей груди и принялся осматривать татуировку, рыча, как неисправный карбюратор.
– Грабштихелем
– Утешительное известие.
– Эта Шанталь, должно быть, много для тебя значит.
– О да, много, это верно.
– Есть какие-нибудь идеи? – спросил Скинк.
– Пока нет. Качество высокое, и, по-моему, я видел такой дизайн раньше, но не похоже, чтобы татуировку выполнил один из местных художников. Точно такую же я видел много лет назад. – Он наклонился ближе и потрогал кожу. – Подождите секундочку. Я сейчас вернусь.
Он ловко нырнул в бисерную занавеску в задней части комнаты. Мы услышали, как он поднимается по лестнице. Затем шаги и голоса раздались над нами.
– Он живет наверху, – пояснил Скинк.
– Удобно.
– Он разговаривает со своей подругой. Ей шестьдесят восемь лет. Женщине, с которой он ей изменяет, сорок четыре года. А кроме того, он развлекается на стороне.
Когда Беппо вернулся, во рту у него торчала новая сигарета, а на лице играла победная улыбка. Он держал в руках большой черный альбом.
– Я знаю мастера, выколовшего рисунок на твоей груди.
– Кто он? – спросил Скинк, потирая руки.
– Парень по имени Лес Скьюз.
– Скьюз?
– Да, Скьюз. Я же говорил, что видел такую наколку. У меня целая коллекция татуировок. Я начал их зарисовывать, когда занялся этим бизнесом. Пара страниц посвящены Лесу Скьюзу. Сейчас покажу. – Он положил альбом мне на колени.
Альбомные листы были переложены прозрачной бумагой. На первой странице размещались змея, готовая к броску, перекрещенные окровавленные мечи, сцепившиеся пауки и птица на черепе. На второй красовались различные сердца – уязвленное кинжалами, поддерживаемое розовощекими херувимами, обрамленное цветами, пронзенное стрелой, зажатое целующимися фигурами с надписью на плашке: «Настоящая любовь». В углу я заметил знакомый рисунок.
– Вот оно, – сказал я, указав на сердце с двумя цветочками по бокам и надписью на развевающемся транспаранте: «Любое имя».
– Точно, – подтвердил Беппо. – Видишь, как сходятся цвета на оформлении транспаранта? Желтый и красный с одной стороны и голубой с желтым – на другой.
– Значит, нашего парня зовут Лес Скьюз.
– Где он обитает, Беппо? – спросил Скинк.
– В Бристоле.
– Это в том, что в Пенсильвании?
– Нет, в другом.
– В Англии? – предположил я.
– Именно там. Лес Скьюз называл себя самым выдающимся татуировщиком Великобритании. Я однажды встречался с ним. Довольно грубый человек. – Беппо закатал рукав футболки и продемонстрировал орла, расправившего крылья над достаточно правдоподобным зоопарком. – Его работа. О нем ходили легенды. Но в Англии вы вряд ли его найдете. Он давно умер.