Меченый
Шрифт:
– Кто знал, что Теодор взял вас с собой? – спросил я. – Кому Теодор рассказал?
– Никому. Ни маме, ни папе, ни своим друзьям. Никто не знал. Это была тайна. Теодор сказал, что если бы кто-нибудь узнал, то меня сразу вернули бы домой, и ничего бы не случилось, и я снова оказалась бы в его власти на всю оставшуюся жизнь. А если даже и поверили, то забрали бы из дома, его посадили в тюрьму, и семья была бы разлучена. Я не хотела, чтобы он попал в тюрьму, я только хотела, чтобы все прекратилось.
– Тебя
– Разве ты не знаешь, Моника? Разве ты не знаешь?
– Нет, не знаю, – ответила она.
– И слава Богу. Значит, это прекратилось еще до твоего рождения. Или это было только со мной, как я всегда предполагала. Больше всего меня пугало, что такое же может случиться с кем-нибудь еще. Но Теодор сказал, что единственный способ остановить это и защитить меня, защитить всех, не дать разлучить семью, – это сбежать. Что все прекратится, если он увезет меня, увезет в безопасное место.
– Кто это был, Шанталь? – спросила Моника. – Кто прикасался к тебе? Кто тебя обижал?
– Ты действительно не знаешь?
– Не знаю. Кто?
– Значит, это прекратилось. Для всех. Какое облегчение! Значит, я все правильно сделала. Я правильно сделала, что сбежала. Сделала правильно для всех.
– Кто это был?
– Мой брат, – сказала она. – Наш брат. Это был Ричард.
– Ричард?
– И никто не остановил его. Возможно, это была ревность. Возможно, он с этим родился, но никто его не остановил. Я хотела убить его, убить себя, пока не появился Теодор.
– Не понимаю, – сказала Моника. – Ричард?
– Он был намного больше меня, такой сильный и такой злой. Я не могла остановить его, просто не могла.
– О, бедняжка! – сказала Моника, Придвигаясь на диване ближе к Лене. – Бедняжка.
Она протянула руки к сестре, обняла ее, крепко прижала. Обе женщины расплакались. Свет тускнеет, камера отъезжает, музыка звучит громче.
Глава 57
– Вы долго жмете на кнопку звонка, это очень раздражает, – послышался голос Лу в громкоговорителе за закрытыми воротами поместья Перселла. – У меня уже разболелась голова. Чего надо?
– Посмотреть новый фильм, поговорить с хозяином.
– Он вас приглашал?
– Конечно, приглашал. Сказал приходить, когда захочу. Сегодня вечером будут хорошенькие женщины?
– На просмотр всегда приходят красивые женщины. Думаете, вам сегодня повезет, Виктор Карл?
– Почему бы нет?
– Я слишком плохо говорю по-английски, чтобы объяснить, почему вам не повезет.
– Хватит скромничать, Лу; по-моему, вы могли бы перещеголять самого Шекспира, будь у вас желание.
– Ну ладно, вы умнее, чем кажетесь, что, наверное, не так уж важно. Я впущу вас, но только не съешьте все мои канапе. Они только для приглашенных гостей.
– Идет, –
Секундой позже ворота медленно отворились.
Петляющая неухоженная подъездная дорога, кучка припаркованных машин, швейцар в красной ливрее у переднего входа.
– Помнете бок, наплевать, – сказал я, протягивая ключи слуге. – Она взята напрокат.
Я ожидал увидеть в просторной гостиной толпу завсегдатаев светских тусовок, но она была почти пуста – целующаяся парочка, расположившаяся на полу в углу, изумленный и озадаченный мужчина у окна с выпивкой в руке. Поднос с бутербродами на полуразваленном кофейном столике и Брайс на диване, подобравшая ноги и листающая журнал.
– А где вечеринка? – спросил я.
Брайс подняла глаза и улыбнулась. Почему-то ее улыбка вдруг скрасила мне день. У меня появилось странное ощущение, что это улыбается Шанталь, настоящая Шанталь.
– Не знала, что вы приедете, – сказала она.
– Я тоже.
– Вы привезли маму?
– Она решила остаться и поговорить с Моникой.
– Наверное, это хорошо, – сказала Брайс слегка разочарованным тоном.
– Скорее всего Моника у вас заночует.
– Как в гостинице?
– Примерно так. Мама когда-нибудь упоминала имя Шанталь?
– Никогда. Сегодня она сказала, что придут люди и будут называть ее Шанталь, но потом она все объяснит.
– И у тебя не возникло вопросов по этому поводу?
– Мама – актриса, она всегда играет какую-нибудь роль.
– Она играет их для дяди Теодора?
– Если не слишком занята в офисе.
– Понятно. А где все?
– В просмотровом зале. Внизу, как раз напротив бильярдной. Теодор показывает свой самый новый фильм.
– Почему ты не там?
– Мне не разрешают. Теодор очень строгий.
Я шагнул к ней, наклонился, чтобы видеть ее глаза.
– Что значит строгий?
– Он заботится обо мне, оберегает меня. Не знаю. Он очень добр ко мне, но только чересчур требователен. Любит, чтобы я была рядом, но ничего мне не разрешает. Никаких мальчиков, никаких ошибок в речи. Он как суровый дедушка или что-то вроде того, понимаете? Ну не знаю. Во многих вещах он старомоден.
– Ладно, – сказал я выпрямляясь. – Хорошо.
– Когда вы с Моникой уезжаете?
– Завтра.
– Не опоздайте на самолет.
– Не волнуйся. Где просмотровый зал?
Она кивнула в сторону лестницы. Я сунул в рот канапе и пошел на звуки, доносящиеся снизу. Неприятные, первобытные звуки.
Это была просторная комната с разнообразными креслами и кушетками, расставленными перед огромным экраном. Видеопроектор был прикреплен к потолку, а звук вырывался из подвешенных вдоль стен колонок. Кресла и кушетки в основном были заняты, в воздухе плавал табачный дым, картинка была яркая, диалоги громкие и предельно ясные.