Мечеть Парижской Богоматери
Шрифт:
– Минуту! – София повелительным жестом вскинула руку. Что-то было в ее голосе, заставившее всех изобразить сказку о спящей царевне: поваренок застыл, догоняя с ножом курицу, повар – с ложкой над очагом, служанка, хлопая ковер. Во всяком случае, в руке де Лескюра замерла на весу, высвобожденная из упаковки свеча, а Ив Монту остановился в дверях с предназначенными на помойку грудами молитвенных ковриков под мышками.
– Мы все внимание, Софи, – мягко сказал отец Лотар.
– Через несколько минут враг идет на штурм мостов, – продолжила София. – Бой будет таким, что вчерашний покажется легкой разминкой. Я понимаю,
– Мне нужен министрант. И еще хорошо, чтобы был хоть один человек из мирян. Это уж minimum minimorum.
– Еще нужен один подрывник. Я справлюсь и без помощников. Я сегодня причащаюсь, поэтому буду и на службе, таким образом, вместо двух человек мы обходимся в моем лице одним. Далее. Повторюсь, лишняя пара рук не повлияет на ход боя, даже если она совсем не лишняя. Я не имею никакого права требовать. Я не требую. Каждый должен решить для себя сам, вправе ли он присутствовать на мессе в те минуты, когда другие будут умирать. Каждый должен решить это сам, и каждый сам решит. Вы можете приступать, Ваше Преподобие.
Тома Бурделе по-детски всхлипнул.
Ив Монту скрипнул зубами.
– Что до меня, я возвращаюсь на баррикады. Здесь в самом деле хватит троих.
– Я тоже.
– Да что там, все же ясно.
– Пусть так. Роже, возьми с собой одного человека, летите сломя голову на склад, там, в метро. Мы не могли рисковать раньше времени, вытаскивая «пластит-н» на поверхность. Но сейчас его надо доставить быстро, дежурный по складу знает, сколько дать. Постарайтесь управиться за полчаса.
– Хорошо.
Сдав эвакуационной команде бывшую жену имама, Эжен-Оливье поспешил выйти из метро. Еще когда они шли сюда, на мостах началась стрельба. Теперь она звучала иначе, стало быть, уже поступил приказ выставить пулеметы. Надо спешить. На ступенях Эжен-Оливье столкнулся с Роже Мулинье, вместе с которым спускался какой-то парень из катакомбников.
– Привет! Месса уже началась?
– Еще нет. Представляешь, это ведь будет месса-реквием! – воскликнул веснушчатый мальчишка.
– Я бы пошел, да куда там… Я сейчас к Малому мосту. Но я хотел дождаться, когда отец Лотар спустится в метро. Никто не знает, когда он уйдет из собора?
Собеседники переглянулись меж собой как-то странно.
– Не валяй дурака, Левек, отступай тогда, когда прикажут, – резко сказал Роже.
– Что отец Лотар?! – задерживая Роже, Эжен-Оливье стальной хваткой вцепился в его локоть. – Мулинье, договаривай!
– А ты разве совсем ничего не слыхал? Отец Лотар… и Софи Севазмиу… Они останутся в Нотр-Дам до конца. До самого конца. Они так решили. И отпусти-ка мою куртку Левек, дел еще много.
Он мог бы не просить, пальцы разжались сами. Эжен-Оливье шел к Малому мосту, сначала медленней, затем быстрее, по мере того как ему делалось понятней, что творится на баррикаде.
На Малом мосту между тем творилось нечто невообразимое. Ни обгоревшей баррикады, ни покрытия проезжей части моста уже не было видно под телами в синих мундирах. Другие синие мундиры бежали прямо по ним. Казалось, кто-то окатил
– Да что им, вкололи чего, что ли, черт побери?! – в сердцах бросил Жорж Перну. – Прут как очумелые! Боже милостивый, как прут! Эй, Берто!
Тот, не спрашивая, отложил Калашников и плюхнулся на место Перну за пулемет.
– Алло, Поль, алло? – кричал Перну. – Гранаты для гранатометов есть еще? Разобрали? Нелегкая, ну ладно, пусть хоть для подствольников, хоть что-нибудь? Хорошо, возьмем! И отсигналь Ларошжаклену, пусть откуда-нибудь народу снимет, где потише, мне б еще хоть десять человек! Да у меня половина людей перебита, какой половина, две трети!
Да, две трети, и всего за каких-нибудь полчаса, подумал Эжен-Оливье, взглянув мельком на разбитую голову Ива Монту. Уже не было никакой возможности хотя бы переложить тела убитых в сторонку.
– Левек, дуй за гранатами, пока дают! – Жорж сверкнул отчаянной улыбкой. Упавшая на его лоб прядь волос почернела от слипшейся крови, не разбери поймешь чьей.
Эжен-Оливье вскочил и помчался: скрытое утомление было так велико, что он обращал не больше внимания на свист пуль, чем обратил бы на майских жуков. Ему казалось, что он может бегать, падать, вскакивать и стрелять до бесконечности, как заведенный автомат. Ему казалось, что этот завод никогда не кончится, туго скрученная пружина внутри никогда не разожмется.
Касим мчался по Малому мосту впереди, почти не прикрываясь пуленепробиваемым щитом. Он атаковал одним из первых, хотя вполне мог бы сидеть сейчас в «Шекспировской» библиотеке, атаковал, он вел солдат в атаку, задаваясь на ходу вопросом, заметит ли кто-нибудь, что он не стреляет? Он не понимал, почему не стреляет, не хотел понимать, какая сила тащит его навстречу пулям.
– Берто, я тебя сменю! – крикнул Жорж Перну прежде, чем успел понять, что пулемет, за которым лежал Роже, не стреляет.
Он не стал даже убирать тело, просто чуть подвинул плечом, лег бок о бок с мертвым. Он стрелял еще минут пять, пока пулемет не замолчал вновь.
Ларошжаклен успел: Эжен-Оливье мчался назад не только с гранатами для подствольников. С ним бежали семь человек, снятых на подмогу с более тихого моста Святого Людовика.
Есть! Касим легко запрыгнул на насыпь второй баррикады. Еще мгновение – и он был уже по другую сторону. Они в Ситэ! Они? Только в следующее мгновение в голову пришло, что в Ситэ покуда он один. Эти, мертвые, лежащие сейчас друг на дружке, успели, перед тем как так вот беспомощно попадать, положить всех ближних атакующих, всех, кроме него, Касима.
Это уже не имело никакого значения, они выиграли меньше минуты, меньше половины минуты. Но время потекло вдруг медленнее, чем воды Сены там, внизу. Он был наедине с мертвыми, единственный живой. Макисар в бейсболке, одетой назад козырьком, щуплый и невысокий, оказался девушкой. Да какое там, девочкой, никак не старше тринадцати. Рядом лежал мужчина средних лет, а ведь Касим встречал его раньше, как-то раз чинил автомобиль не в обычном своем сервисе, а в случайной дешевой мастерской. Он был там рабочим, да, несомненно. Никогда бы не принял его за макисара. А тот, за пулеметом, очень похож на Антуана. Антуан?! Нет, это был другой, просто похож.