Мечи конных кланов
Шрифт:
Хорошенько береги это, тохикс Маврос. Когда вернешься, скачи в столицу и Совет обеспечит тебя войсками, чтобы обезопасить твои границы.
— А теперь я должен ехать, — он вскочил на коня и помахал рукой. — Господи, благослови и храни тебя, парень, и может Он вернет тебя домой живым.
Пришпорив коня, он на полном скаку направился к горам.
13
Прошла неделя, прежде чем Милон переправился через реку. Конечно, нужно было разобрать стену, но это не могло его задержать, так как лорд Александрос
В конце концов ему пришлось разделить северные войска сильными контингентами войск Конфедерации и Вольных Бойцов.
Одетый в лучшую одежду и доспехи, Милон вышел из своего павильона и уже подозвал было своего боевого коня, как вдруг почувствовал знакомое прикосновение к шее. За ним стояла слониха.
Солнечное Сияние — она выбрала имя сама, когда ее телепатические способности были улучшены, — стала заметно толще. Как это и должно было быть, подумал Милон, вспомнив то фантастическое количество пищи, которое она употребила. Изо всех концов лагеря было не только видно, но и слышно, как она ела. А выражение: «Господи, как она ест!» и «голоден как слон» стали постоянными в армии Милона.
Когда Милон повернулся, Солнечное Сияние пододвинулась и положила свой хобот на его плечо.
— Пожалуйста, Бог-Милон, не отсылай Солнечное Сияние прочь. Возьми меня с собой.
— Солнечное Сияние, — Милон ласково мысленно обратился к ней. — Там, где я живу, очень холодно для тебя. Ты вскоре умрешь там. Тебе надо на юг, но не бойся, Гилл будет с тобой всегда. Он будет смотреть, чтобы у тебя всегда было много еды и никто не беспокоил тебя. А когда я приеду в твои земли, обязательно навещу тебя. Разве это не сделает Солнечное Сияние счастливой?
Ее ответ удивил его.
— Тогда разреши, Солнечное Сияние перенесет Бога-Милона через реку, пожалуйста, ты будешь в большей безопасности, чем на этом создании с тощими ногами, — она указала в сторону конюха Милона, который ждал его с боевым жеребцом. — Если ты будешь сражаться, разве это существо защитит тебя? Солнечное Сияние убила многих двуногих.
— Сражения не будет, — заверил ее Милон. — Те, кто был моими врагами, стали моими друзьями, и ты должна обещать мне, что не будешь вредить тем, кто остался за рекой. Ты и Гилл будете двигаться с ними.
— Солнечное Сияние не будет трогать тех, на кого покажет Гилл, — сказала она. — Пожалуйста, садись на Солнечное Сияние.
— Почему ты так хочешь этого? — спросил Милон.
— Бог-Милон — первый из двуногих, кто был добр к Солнечному Сиянию, кто говорил с ней и обращался с ней, как… как с двуногим. Солнечное Сияние не может оставаться с Богом-Милоном, чтобы служить ему всю жизнь, как хотела. Разреши, Бог-Милон, послужить тебе один раз?
— Черт побери, — подумал Милон, — какое впечатление я произведу,
Гилл, приготовивший все заранее, вышел из-за слонихи, широко улыбаясь и таща седло и упряжь.
— И охранник услышал, — продолжал Маврос. — Услышал, как она кричит на незнакомом языке, и вошел в палатку, обнаружив ее согнувшейся перед этим устройством. Что точно произошло, никому не известно, даже охраннику, который только сказал, что он отпихнул ее своим копьем и убежал. Он думал, что онаведьма.
— И он не так далек от истины, — сказал Милон. — Если она то, что я думаю…
— Когда лорд Гравос, я и остальные вошли, она лежала на полу, здесь, — Маврос показал на пятно засохшей крови. — Левая часть ее черепа была расколота над и за ухом, и она не дышала.
— Устройство говорило мужским голосом, но никто не понял ни слова, хотя кто-то позднее сказал, что ему кажется, будто он слышал похожий язык, но не вспомнил где, когда и кто. Голос поговорил немного и исчез. Больше никто не касался этого уст ройства.
Милон присел на корточки перед странным ящиком и поднял микрофон, затем оглядел различные лампочки, кнопки и выключатели на передней панели. Повернувшись к королю Зеносу, тохиксу Гримосу и остальным, он сказал:
— Это, джентльмены, то, что люди, жившие семьсот лет назад, называли «Радио».
Оно использовалось для передачи устных посланий на большие расстояния. В них нет ничего колдовского, хотя я думаю, что цели людей, которые создали этот передатчик, так же греховодны, как любого волшебника.
Более подробное изучение показало, почему исчезли шумы. Шнур был кем-то отсоединен от второго ящика. Милон соединил его, аппарат загорелся, послышался низкий шум.
— Кто-нибудь слышит меня? — произнес Милон в микрофон. Он повторил это, затем поморщился и переключился на язык, который как он надеялся, был близок к американскому двадцатого столетия.
Послышалось потрескивание, затем голос ответил на том же языке:
— Да, вас слышим, кто вы? Где Лили… доктор Ландор?
— Если вы имеете ввиду женщину, которая последняя использовала этот передатчик, то она мертва, — коротко ответил Милон. — А я — Милон Морай, Верховный Владыка Кенуриос Элас. С кем говорю?
Голос стал возбужденным.
— Вы — один из мутантов? Из тех, кто живет в одном теле во времена войны?
— О'кей, вы знаете, кто я, — ответил Милон. Кто вы?
Но ему ответил второй голос, ровный и спокойный.
— Мистер Милон, я доктор Стергеймер, старший директор Мемориального Центра имени братьев Джона и Роберта Кеннеди. Мы были бы очень рады встретиться с Вами, на Ваших условиях, конечно. Мы можем подобрать Вас и переправить по воздуху в любом месте в пределах двухсотмильного радиуса от Центра.
Смех Милона был грубым, без капли веселья.
— О, да, я понимаю, что вам очень хотелось бы заполучить меня в свои руки. И я знаю, почему. Вы хотели бы вытащить из меня то, что делает нас более или менее бессмертными. Нет, благодарю вас, доктор Стернгеймер. Я не желаю быть объектом вивисекции.