Мечи легиона
Шрифт:
Подъехав поближе к Горгиду, кельт хлопнул того по спине так сильно, что грек резко повернулся и схватился за рукоять меча, думая, что его атакуют.
— Да ты просто гений с твоими лягушками! — крикнул Виридовикс.
– Ублюдки бегут, как глупые курицы с отрубленными головами, которые не знают, падать им на месте или слепо прыгать по двору! Теперь-то уж им конец!
— Похоже, — отозвался Горгид, наблюдая за тем, как двое хаморов столкнулись на полном скаку. Он снял лягушку со своей меховой шапки.
– Толаи и его
— И это все, что ты можешь сказать? — возмутился Вирндовикс. — Если на этом заканчивается твоя жизнерадостность, дружище, то ты — просто хладный труп! Где веселье? Где хвастовство? Где были бы Толаи и его колдуны, если бы не твоя хитрая выдумка?
— А, убирайся к воронам! — сказал Горгид. Но улыбка сама собой озарила его лицо. Строй хаморов был смыт дождем лягушек, как горсть соли сильным ливнем. — Бреке-ке-кекс! — весело закричал грек. — Коакс! Коакс!
Виридовикс удостоил его странным взглядом:
— Это что? Это так разговаривают лягушки у вас в Греции? Дай мне любую кельтскую жабку, она тебе быстренько квакнет — и дело с концом.
У Горгида не было времени ответить какой-нибудь ядовитой репликой. К ним неслись трое хаморов. Это были три крепких воина, решивших пожертвовать собой ради того, чтобы дать своим товарищам возможность спастись.
Горгид узнал Родака, сына Папака. Бывший посол пришпорил лошадь и помчался вперед, крича:
— Варатеш! Варатеш!
Все, что успел сделать Горгид, — это ускользнуть от вихревой атаки Родака. Сейчас греку было не до колющего римского выпада мечом и иных премудростей фехтования. Он вскрикнул, когда хаморская сабля прочертила кровавую полосу на его руке. Затем голова Родака вдруг соскочила с плеч и покатилась по земле.
Горгид увидел Батбайяна. Пока труп еще содрогался в агонии, сын Таргитая бросился наперерез к следующему бандиту и отсек ему кисть левой руки. С громким воплем хамор зажал рану правой рукой, пытаясь остановить кровь. Он резко повернул коня и погнал назад, спасая свою жизнь.
Батбайян галопом подлетел к Виридовиксу, чтобы помочь тому разделаться с третьим бандитом. Лягушки не страшили Батбайяна. Он пережил гибель своего клана, пытки, смерть семьи.
Виридовикс зарубил своего противника прежде, чем Батбайян оказался рядом. Молодой хамор обернулся и посмотрел на штандарты армии Варатеша. Они колебались. Одни бежали в одном направлении, другие — в противоположном, третьи метались по полю, как будто знаменосцы были одержимы лихорадкой.
— Я знаю эти кланы, — проговорил Батбайян. — Они не могут все быть негодяями. Клан Рыси, клан Четырех Рек, клан Пятнистых Лошадей, Сокола… -Он пришпорил коня и поскакал к хаморам, крича: — Сюда! Ко мне! Поднимайтесь против Варатеша и его грязных бандитов! Мы — Волки! — И он испустил дикий вой, который был когда-то кличем его клана.
Холодок пробежал по спине Виридовикса.
— Волки! Вы слышите меня? Волки!
Он помчался вслед за Батбайяном. Даже в момент всеобщего замешательства многие хаморы обернулись на эти голоса. Волна бегущих в панике хаморов показалась с юга. Их преследовали аршаумы.
— Ирнэк! — сказал Ариг. — Он окружил их.
— Да, — согласился его отец. — Если мы нанесем удар сейчас, мы полностью окружим их.
Аргун вырвал из рук знаменосца знамя — воздетый на копье кафтан Боргаза — и указал им на отступающих в беспорядке хаморов. Новая волна беглецов смешалась с отдельными отрядами, все еще пытавшимися сражаться.
Следом за Батбайяном и Виридовиксом аршаумы клана Серой Лошади устремились в атаку.
Когда с неба упала первая лягушка, Авшар подумал было, что это еще одна шутка природы, и раздавил ее сапогом. Затем упало еще несколько, потом -целая пригоршня. В нескольких сотнях метров от него шум битвы стал меняться. Князь-колдун поднял голову, насторожившись, как старый волк, почуявший перемену ветра. Едва лишь он отвлекся, как демон, брошенный в колдовской огонь, как в клетку, попытался вырваться на свободу. Авшар покачнулся.
— Хочешь испытать меня? — заревел он громовым голосом, обрушив свою ярость на мятежного демона.
Тот противился, но в огне не мог объединить все силы дьявольского роя. Его товарищи были отделены от него волей Авшара. Колдун отбил атаку демона и стал хлестать его с яростью, удивившей даже его самого. Последним движением, в которое он вложил всю свою ненависть, князь-колдун обрубил нити, соединяющие вожака стаи демонов и его подчиненных. Ошеломленный, испуганный и одинокий, демон стонал и выл.
— Ты заслужил худшего, подлый червяк! — прошипел Авшар. Заклинание, которое соединило бы демона с остальным роем и заставило их выполнить приказ Авшара, было готово, но времени читать его уже не осталось.
Пока Авшар сражался с демоном, битва подошла к концу. Хаморы мчались прочь, слишком напуганные лягушками и аршаумами, чтобы устрашиться еще и колдуна. И сами аршаумы находились всего в сотне метров от Авшара. Они были злы, сильны, полны ненависти, они мчались к нему, чтобы отомстить за проклятые черные стрелы, убившие сегодня столько храбрых воинов.
Авшар сжал кулаки. Гнев едва не задушил его. Его, князя-колдуна, побило какое-то грошовое камлание жалкого шамана! Но он пережил за свою бесконечную жизнь слишком многое, чтобы поддаться сейчас соблазнительной страсти гнева.