Мечи Ямато
Шрифт:
Но Ацухимэ сумела взять себя в руки, вытерла кулачками слезы, положила перед собой уже два листа бумаги — письмо и лист с расшифровками. Вгляделась внимательно, крепко задумалась. И вдруг рассмеялась. Как все просто!
Она уж было стала бояться, что применен совсем другой шифр и ей никогда его не угадать. Или она неверно угадала число, и придется еще долго-долго мучиться в поисках верного числа. Но оказывается... всего лишь была использована двойная тайнопись. И эту вторую она увидела.
Достаточно было прочитать получившийся текст наоборот, то есть не сверху вниз, а снизу вверх. И тут Ацухимэ снова чуть не расплакалась,
— Все получилось, — сказала Ацухимэ...
— И что же там написано? — спросил Артем.
Прежде чем ответить, Ацухимэ выглянула в коридор, плотно задвинула дверь, наклонилась к самому уху Артема и прошептала едва слышно:
— Вот что там написано: «Верю тебе. Обещанное получишь. Жди с момента восхода пятой луны до ее угасания. Там, где уговорились. Пусть всегда горят огни. Будет от пятидесяти до ста. Звезды благоволят нам, обещают победу. Отправлено мною семь гонцов». И последняя, известная тебе, незашифрованная уже строчка.
— И что все это значит? — тоже шепотом спросил Артем. — Я только понял про семь гонцов. И еще я понял, почему использовали столь простую тайнопись. Потому что остальное, на мой взгляд, непосвященному не понять и вообще можно было не шифровать.
— «Простую», ты сказал? — обиженно надула губы Ацухимэ.
— Я пошутил, — поспешил с оправданиями Артем, кляня себя за то, что сморозил чушь. «Надо было похвалить женщину за смекалку, сделать комплимент ее уму и сообразительности, а ты что несешь, цирковой балбес!» — Согласен, неудачно пошутил, обидно пошутил. Я просто чертовски раздосадован, что ты расщелкала трудную задачку раньше меня. Мне так хотелось расколоть этот орешек самому.
Артем украдкой взглянул на девушку — все еще дуется или прошла обида без следа? Так не поймешь...
— Так ты догадалась, Ацухимэ-сан, — спросил Артем, — кому предназначено письмо? И что означают твои слова: «Из-за письма убили мастера»?
Однако вместо исчерпывающих ответов на вопросы, видимо, все еще обиженная Ацухимэ сказала:
— Я ухожу из Мацудайра-рю.
— Как, и ты?! — Артем не сумел сдержать свою радость. — Вот совпадение. Я ведь тоже ухожу. Хара Итиноси опасается, что я навлеку на школу гнев Нобунага. Куда ты собираешься идти, Ацухимэ? Быть может, нам по пути?
— А куда ведет твой путь?
— Он ведет меня отсюда, а дальше... — Артем пожал плечами. — Еще не решил, что дальше. Будем думать.
— Если бы ты был врагом, ты не отдал бы мне письмо, — закусив губу, проговорила Ацухимэ. — А сперва не отдал бы его Мацудайра. И никому ни здесь, ни где-нибудь еще не открыл бы свое лицо... И вообще тебе нечего было бы заворачивать в Мацудайра-рю. Ты собирался покинуть школу прямо сейчас?
— Хара Итиноси дал мне понять, что задерживаться здесь небезопасно для меня самого, — ответил Артем, не понимая, куда клонит Ацухимэ. Или она просто мучает его туманными фразами и мраком неизвестности в отместку за обидные слова?
— Иди по дороге направо, в сторону западного солнца. В полри от деревни у дороги стоит засохшее дерево с корнями, похожими на огромного осьминога. Мимо него не пройти и его ни с каким другим деревом не перепутать. Жди меня там. Тогда и поговорим о письме...
После чего Ацухимэ вскочила с циновок и выпорхнула в коридор...
... Торжественных проводов ему не устроили. И атмосфера неизбывной
Не жди Артема впереди сладкий миг свидания с госпожой Кумазава Ацухимэ, непременно осталась бы саднящая заноза в сердце — как же так, я вам убийцу нашел, а вы выставили меня за ворота, как последнего варвара-айна!
Разделяющие школу и дерево полри Артем отмахал в два счета бодрым маршевым шагом. А потом, изнывая от нетерпения и страшно волнуясь, наматывал круги вокруг засохшего дуба — ни дать ни взять ученый кот, разве златой цепи не хватает.
Выданный ему Хара Итиноси короб Артем поставил на землю, поместив между корней, и впрямь похожих на щупальца гигантского спрута. Содержимое короба гимнаст, не опасаясь кого-то обидеть, проверил еще в школе. Не обманули желтолицые черти — внутри он обнаружил бэнто с едой, крохотный соломенный коврик (чтобы не испачкаться, если в дороге придется сидеть на чем-то грязном, — ого, какая заботливость!), запасное кимоно (ого, какая щедрость!) и десять серебряных монет. В общем, придраться было не к чему, ну разве только монет можно было бы насыпать побольше.
«Что делать, если не придет? Возвращаться?» — мучился Артем, в виде разнообразия обходя дуб то по часовой, то против часовой стрелки.
Ситуация напоминала ему первое свидание — тогда он, помнится, наматывал круги у станции метро и так же боялся, что дама сердца не придет. Пришла. А как выяснилось гораздо позже, она вообще пришла загодя, подобрала удобный наблюдательный пункт за ларьками и оттуда, получая удовольствие, наблюдала за страданиями Артема: как он вглядывается в вытекающую из метро людскую реку, как он через каждые полминуты подносит к глазам часы, как что-то злобно шепчет себе под нос...
Ацухимэ тоже пришла. Но японка за ларьками не пряталась и исподтишка не следила. Артем увидел ее издали — одиноко идущую по пустынной дороге. А когда Артем разглядел за ее спиной дорожный короб, обрадовался, как пацан, — значит, она не просто хочет поболтать и вернуться домой, а собралась в дальнюю дорогу.
Правда, когда она подошла совсем близко, Артем увидел, что у нее за спиной не дорожный короб, а продолговатая матерчатая сумка, из которой торчит свернутый трубкой соломенный мат. Да ну, какая разница, просто в короб мат не помещается, а она не может спать иначе как на мате! Главное, вещи уложены для дальней дороги!
Они устроились под деревом. Сидеть на корнях-щупальцах было удобно — как на скамейке. И приятно — утро уже было в самом разгаре, и весеннее солнце припекало как следует. А главное — рядом с тобой замечательная девушка. Настолько рядом, что от этой близости кружится голова и учащенно стучит сердце. Словом, пастораль, идиллия, хоть никуда не уходи от этого дерева.
— Ты не боишься, что тебя хватятся и отправят за тобой погоню? — первое, о чем спросил Артем.
— Я оставила письмо, где все написала. Написала, что направляюсь к брату в Киото. Объяснила, почему ухожу. Потому что после смерти мастера мне стало одиноко, и утешение я смогу найти только у брата Хидейоши.