Мечта Дракона
Шрифт:
– Но Эсилт и Мэлгон – ведь он ее ненавидит!
– Именно так. – Глаза Фердика снова засверкали, а потрескавшиеся губы сложились в насмешливую улыбку. – Мне даже нравится эта черта вашего брака. Представляю, что почувствует Мэлгон, если когда-нибудь узнает правду. – Издевательская ухмылка покинула лицо умирающего. – На самом деле здесь имеются существенные выгоды. Хотя я не очень-то жалую твоего мужа, но он настоящий вождь, в скором времени – самый могущественный в Британии, а мне всегда хотелось иметь влияние на южные земли.
Рианнон была слишком ошеломлена, чтобы отвечать ему, и потому
– Кроме того, таков был выбор Эсилт. Думаю, ты оставалась ее последней надеждой на примирение с братом. Она хотела, чтобы ты его полюбила и осчастливила. – Поудобнее устроив на ложе свое изможденное тело, Фердик продолжил рассказ: – Однажды Эсилт явилась в Катрайт с младенцем на руках. По какой-то причине она не убила дитя, как хотела раньше, а вместо этого отправилась на север и втайне родила. Потом старая плутня послала за мной. – Он вновь улыбнулся страшным предсмертным оскалом. – Я был тогда совсем молод, а она весьма опытна в постели. Меня не пришлось долго убеждать и уговаривать, и я согласился принять ребенка и объявить своим. Кроме того, меня ждала и иная награда за мой поступок.
Рианнон набрала полную грудь смрада, заполнявшего хижину. Ей хотелось выбежать вон и не слышать более ни слова. И все же она решила, что обязана узнать всю правду до конца.
Фердик вперился в нее горячечным взором.
– За мое согласие Эсилт предавала своего любезного братца. Дело в том, что я не мог дождаться, когда Кунедда умрет и сам я стану королем, и мне хотелось поскорее убрать его с дороги, а для этого надо было во что бы то ни стало отвлечь Мэлгона, чтобы король кимров не мог прийти на помощь моему отцу. Эсилт блестяще исполнила свою роль. Они с Гивртейрном сговорились сбросить Дракона с престола. – Наш план уже почти удался. Если бы эта сука не предупредила своего мужа, он ни за что несумел бы вовремя привести свои войска на защиту королевства. Ну а если бы пал Гвинедд, то мне бы оставалось только уничтожить Кунедду и править в Манау-Готодин.
Рианнон в отчаянии затрясла рыжими прядями.
– Но как же она могла? Как Эсилт решилась на предательство? Ведь она так любила своего брата!
Фердик недоуменно пожал тощими плечами:
– Любовь, ненависть – для Эсилт это было почти одно и то же. Она ревновала брата и ненавидела его только за то, что он мужчина. Он обладал властью, на которую ей, как женщине, рассчитывать не приходилось. Лишь гораздо позднее она стала сожалеть о своей измене – поняла, что потеряла. – Голос Фердика оборвался, и Рианнон вновь захлестнуло отчаяние. Тысяча вопросов вертелась в ее голове.
– Но, отец, прошу тебя... – зашептала она, склонившись над пожелтевшим, похожим на скелет человеком, лежавшим подле нее.
Фердик резко оборвал ее;
– Отец? – Он отрицательно покачал головой. – Я не отец тебе. Хотя в свое время мог бы стать причиной твоего появления на свет – ведь я не раз переспал с Эсилт. Но однажды, поссорившись со мною, твоя матушка рассказала мне о той ночи, когда ты была зачата. В тот раз она взяла с собой в постель сразу двоих, но заметь: меня среди них не было.
Фердик устало вздохнул и продолжил:
– Никто не смог бы догадаться – ведь у тебя оказался подходящий
– Но мой настоящий отец... Эсилт говорила, кто он?
– Один из тех молодцев, что ночевали в ее компании, был крепким воином, крупным и темноволосым. Второй – молоденький раб-ирландец. Она занималась им, пока тот, другой, смотрел на эту сцену. Мальчик впервые был с женщиной, и Эсилт потом вспоминала, что после они с темноволосым долго смеялись над ним, потому что он был весьма неуклюж.
– Хватит, – прошептала Рианнон. – Я не хочу больше ничего слушать.
Фердик кивнул:
– Я не могу винить тебя за то, что ты не желаешь знать остальное, но об этом легко догадаться. Поскольку тот ирландский раб не был настоящим мужчиной, то большего от него и не следовало ожидать. Своим маленьким ростом ты обязана именно ему.
Рианнон долго смотрела на огонь. Она уже подумала, что Фердик заснул, но, поглядев на него, обнаружила, что умирающий вполглаза следит за ней.
– Неудивительно, что ты так мало обо мне заботился, – с горечью проговорила женщина. – Я ведь не твоя, я для тебя – чужой ублюдок... порожденный рабом.
– Ах, Рианнон, не терзай ты себя этим. Ведь ты получила от того ирландца неплохое приданое: симпатичное личико и кроткий нрав, какой и подобает женщине. А что до моих к тебе чувств... если б ты и была моей дочерью, это ровным счетом ничего бы не изменило. Как и все мужчины, я ждал сыновей. – Он протянул костлявую руку, словно собираясь дотронуться до дрожащей Рианнон. – Если это так важно для тебя, то учти: Эсилт заботилась о тебе, как, наверное, никогда больше ни о ком не пеклась в этом мире. Ее мучило сознание того, что она никогда не сможет назвать тебя своей дочерью. Когда Эсилт поняла, что умирает, она прислала мне письмо, в котором умоляла только об одном: исполнить ее заветную мечту – выдать тебя замуж за Мэлгона. Она чувствовала, что ты ему понравишься.
Лицо Фердика исказилось от боли.
– И я уважил ее последнюю волю, но так и не смог уйти в могилу с этой страшной тайной на совести. – Глаза его чуть расширились, и их блеск, похожий на сияние драгоценных камней, понемногу начал затухать. – Я сказал тебе все. А теперь посиди рядом со мной, как положено дочери.
Ошеломленная почти до обморока, Рианнон машинально протянула руку и сжала костлявые горячие пальцы умирающего.
Глава 16
– Боже мой, что же с нею случилось?!
Стоя возле палатки, в которой спала Рианнон, Бэйлин лениво ковырял свежевыпавший снег носком сапога. Он поднял взгляд на Элвина.
– Одним богам известно, – отозвался тот. – Но, наверное, что-то ужасное. То, что беспокоит Рианнон, гораздо сильнее обычной скорби по усопшему отцу. Мне вовеки не забыть выражения ее лица, когда она выходила из покоев Фердика... – Воин недоуменно пожал плечами.
Бэйлин запустил пятерню в свою густую бороду, которую отращивал специально на зиму.