Мечта Мира
Шрифт:
Она схватила меня за рукав и прошептала мне на ухо несколько слов.
— Ах, царица, я знаю… Там все покончено…
— Да, все и навсегда. Но, знаешь, она еще не совсем застыла, эта Натаска, которую я убила, а я обладаю искусством вызвать ее дух обратно, пока она не совсем захолодела, и узнать из ее уст будущее… Там, у Озириса, перед ней открыто все будущее…
— Нет, нет, — вскричал я, — это святотатство. Мы потревожим смерть, и боги разгневаются на нас!
— Я хочу этого, Реи! Если ты боишься, не ходи, я пойду одна, так как хочу узнать все.
— Нет, царица, — воскликнул я, — ты не пойдешь одна. Я кое-что смыслю в этом и, может быть, сумею оградить тебя от зла. Если ты хочешь идти, я последую за тобой!
— Хорошо. Сегодня ночью тело унесут в святилище храма Озириса, близ больших ворот, чтобы, по обычаю, оно дожидалось там прихода бальзамировщиков. Пойдем скорее, Реи, пойдем в храм Смерти!
Мериамун ушла в свои комнаты, закуталась в темную одежду. Мы поспешили к храму, где нас окликнула стража:
— Кто идет? Именем священного Озириса говорите, кто идет!
— Реи, Строитель, жрец бога Амен, а с ним другой человек! — ответил я. — Откройте двери!
— Нет, не откроем. В храме есть некто, кого нельзя беспокоить!
— Кто же там?
— Та, которую убила царица!
— Царица послала нас взглянуть на ту, которую убила!
Жрец окинул взглядом закутанную фигуру Мериамун около меня.
— Пропуск твой, благородный Реи!
Я показал ему царскую печать, и он с поклоном отворил дверь. Войдя в храм, я зажег приготовленные восковые свечи.
При свете свечей мы прошли через зал и подошли к занавесу у святилища. Здесь я потушил свечи, так как никакой другой огонь, кроме того, который горит на алтаре, не может проникать в святилище. Сквозь занавес мы видели свет.
— Открой! — сказала Мериамун.
Я открыл, и мы вошли в святилище. На алтаре ярко горело священное пламя, озаряя внутренность храма. Это был один из маленьких храмов Таниса; свет не достигал до стен, и мы едва могли различить на них фигуры богов. Но большая сидячая статуя Озириса была ярко освещена. Она была сделана из черного камня с короной на голове. В руках статуи был посох и страшный наказующий бич. На его священных коленях лежала белая обнаженная фигура мертвой Натаски. Она склонила голову на священную грудь Озириса, длинные волосы ее висели до полу, руки были прижаты к сердцу, мертвые глаза смотрели в темноту.
В Танисе существует обычай класть ночью внезапно умерших людей высокого происхождения на колени статуи Озириса.
— Смотри, — тихо сказал я царице, поддаваясь впечатлению священного места, — смотри, вот она, час тому назад красивая, благодаря тебе, одета теперь нетленным величием смерти! Подумай! Ужели ты хочешь вызвать назад дух той, которую ты освободила от уз земли? Нелегко это сделать, царица, несмотря на все твое искусство, и если она даже ответит тебе, то мы можем умереть от ужаса и страха!
— Нет, — ответила Мериамун, — я не боюсь. Я знаю, как вызвать Ку из его мрачного царства и послать его обратно
— Я не уйду, — возразил я, — но повторяю тебе, это святотатство!
Мериамун замолчала, подняла руки кверху и стояла так спокойно и неподвижно. Взяв посох, я сделал круг вокруг нее, вокруг алтаря и статуи Озириса и произнес священные слова, могущие охранить нас от всякого зла и в этот час.
Мериамун бросила в огонь алтаря горсть порошка. Она сделала это три раза, и каждый раз огненный шар поднимался от алтаря кверху в воздух. Когда три огненных шара пролетели в воздух, над головой статуи Озириса, Мериамун трижды громко вскричала:
— Натаска! Натаска! Натаска! Страшным именем смерти призываю тебя! Вызываю тебя с порога обители смерти. Вызываю тебя от ворот правосудия! Вызываю тебя сюда от двери осуждения. Во имя звена, соединяющего жизнь со смертью, приказываю тебе придти сюда и ответить мне на мой вопрос!
Мериамун умолкла, но ответа не было. Только статуя Озириса холодно улыбалась, и труп Натаски на его коленях смотрел широко раскрытыми глазами в темноту.
— Это нелегко, — прошептал я, — но ты знаешь страшное слово. Если не боишься, произнеси его, или уйдем отсюда!
— Я скажу его! — ответила она и, подойдя к статуе, Мериамун закрыла лицо руками и ухватилась за мертвую ногу Натаски. Я распростерся на полу и также закрыл лицо, так как услышать страшное слово с непокрытым лицом значит — умереть.
Тихим шепотом Мериамун произнесла страшное слово, которое нельзя написать, отзвук которого имеет силу пролетать огромное пространство и долетать до ушей мертвецов, обитающих в Амепти. Произнесенное шепотом страшное слово загремело, как гром, под сводами храма. Казалось, страшная буря с ветром разразилась над нами, так что крыша здания затряслась и стены храма зашатались.
— Откройте лицо свое, смертные! — вскричал страшный голос. — И смотрите на тех, которых вы осмелились вызвать!
Я встал, сбросил плащ с лица и упал в ужасе. Около круга, который я начертил своим посохом, толпилось множество мертвецов. Бесчисленные, как песок пустыни, они смотрели на нас своими мертвыми глазами. Огонь на алтаре погас, но свет лился из глаз мертвецов, из глаз мертвой Натаски.
Я, Реи, хорошо знал, что если поддамся страху, то умру, и призвал в сердце своем Озириса, чтобы защитить нас. Едва я успел произнести его священное имя, как все тысячи мертвецов склонились перед его статуей.
— Мериамун, — произнес я, собрав все силы, — не бойся, но будь осторожна!
— Зачем я буду бояться? — ответила она. — Только потому, что на один час наши глаза видят тех, которые живут в другом мире и знают все наши тайны! Я не боюсь! — она смело подошла к краю круга.
— Привет вам, духи смерти, среди которых и я буду находиться когда-нибудь! — закричала Мериамун.
Мертвецы отступили, и к ней из темноты вытянулись две огромные черные руки, стремившиеся, казалось, схватить ее.