Мечта о смерти
Шрифт:
– Я вам уже сказал. Ни одной почтовой открытки!
– И вы не пытались узнать, что же с ней случилось?
– У меня не хватает времени на разведение цветов, – энергично запротестовал он. – Здесь занимаются бизнесом, и мне трудно было бы зарабатывать себе на жизнь с этими несчастными десять на сто. Не говоря уже о том, что по меньшей мере восемь пьес в год не выдерживают больше трех дней. Я имею возможность прохлаждаться, по вашему мнению?
– Вот то, что можно назвать спорным вопросом, – ответил я. – Кто был
Он сообщил мне имена, которые уже фигурировали в моем списке, потом, немного поколебавшись, добавил:
– Ева Манделл – ее сестра.
– Кто еще? – настаивал я.
– Ее частная жизнь принадлежит ей, это не мое дело. Спросите других, может быть, они что-то знают.
– Полагаю, что все же заставлю проглотить ваши зубы – это доставит мне удовольствие, – угрожающе сказал я.
– Умоляю! – Он просительно протянул ко мне руки. – Никакого насилия! Они стоили мне двести долларов, и я еще не заплатил за них! Была одна девушка, которая помогала Ирен одеваться. Заодно служила у нее горничной. Почему бы вам не обратиться к ней?
– Как ее зовут?
– Дайте подумать… – Он постучал пальцами по лбу. – Женни… Женни Шау! Вот-вот, Женни Шау!
– А где я могу ее найти?
– Я не господь бог! В городе с восемью миллионами жителей – откуда мне знать?
Он стал качаться в кресле взад и вперед с видимым нетерпением.
– Вы уже отняли у меня кучу времени и теперь хотите окончательно погубить мой день только потому, что я когда-то был импресарио Ирен Манделл?
– Если вы не знаете, где она, то кто может это знать?
– Может быть, мать? Или я должен знать адрес ее матери? Что вы еще хотите от меня? Написать для вас сценарий?
Я встал и несколько секунд молча смотрел ему в глаза.
– Не надо. Судя по вашей болтовне, вряд ли вы вообще умеете сочинять.
Я отправился в «Блэк Ангус», чтобы позавтракать, потом вернулся в свою контору. Фрэн Джордан, моя очаровательная секретарша, рыжая, с зелеными глазами, ведущая за пределами конторы жизнь, в которой я практически не играю никакой роли, подняла на меня слегка заинтересованный взгляд.
– Как прошла беседа? – небрежным тоном спросила она.
– Ему понадобился гениальный сыщик.
– А где вы его найдете?
– Харлингфорду не удалось найти никого другого, кроме меня. Его судьба на моем попечении.
– С каких пор вы перешли на этот жаргон, врун этакий? – сердито спросила Фрэн.
– С тех пор, как побеседовал с неким Барни Миккерсом, – ответил я. – Моя дорогая, нам нужно найти Женни Шау, горничную.
– Где мне следует ее поискать? Под нашим письменным столом?
– Попробуйте в контрактах по найму, – предложил я. – Вы помните Ирен Манделл?
– Еще одна горничная?
– Ладно, начинайте с девушки Шау, – устало согласился я. – В этом агентстве, видимо, моего
Фрэн медленно и глубоко вздохнула, что заставило сильно увеличиться переднюю часть ее корсажа.
– Я по-прежнему держу в этих краях рекорд по окружности груди, – довольным тоном произнесла она. – Не забывайте этого.
– Ничего опасного, – сказал я. – Что вы делаете сегодня вечером?
– Небольшое расследование, – заметила она развязным тоном. – С одним шахтером из провинции.
– Шестнадцати лет?
– Этот шахтер добывает уран прямо под своим домишком где-то в Канзасе, – сказала она. – Если он разделяет мои вкусы, я, возможно, куплю счетчик Гейгера и присоединюсь к нему.
Задумчивая улыбка все еще блуждала по ее губам, когда я прошел в свой кабинет. Усевшись за стол, я разложил на нем досье. Сведения были очень скудными: список из пяти имен, четыре адреса и фотография Ирен Манделл.
Первым в списке стояло имя Барни Миккерса, импресарио Ирен.
Вторым шел Джером Вильямс – ее режиссер.
Следующими, с указанием адресов, были ее лучшая подруга Джин Бертон и лучший друг – Роджер Лоувел. В конце списка, без адреса, фигурировало имя ее сестры, Евы Манделл.
Пять несчастных имен, четыре несчастных адреса и фотография. Это все, что в результате более чем пятинедельных поисков мог обнаружить опытный журналист. Значит, Харлингфорд что-то от меня скрыл, но если я позвоню и спрошу у него об этом, полагаю, он ответит, что это для моего же блага. «Лучше будет начать с нуля, Бойд. Вы приступите к расследованию без навязанных идей, которые могут вам помешать…» Следовательно, могу сэкономить один телефонный разговор.
Я стал внимательно рассматривать фотографию Ирен Манделл. Это был портрет размером 24 на 36, на глянцевой бумаге, сделанный профессионалом и ретушированный экспертом. Портрет явно висел в свое время в фойе театра. С лица убраны морщинки, а вместе с этим и все характерные детали. Только глаза с фальшивыми ресницами избежали ретуши, в них сохранилось выражение высокомерия. Чем больше я смотрел на них, тем больше они беспокоили меня. Для девицы, которая играла сумасшедшую, они были слишком естественными.
Я положил фотографию обратно в досье и снова прочитал список имен. Харлингфорд сделал из меня коммивояжера, обязанного посетить нескольких клиентов. Возможно, мне предстоит обзавестись щетками и швабрами для следующих клиентов. За Барни Миккерсом следует режиссер Джером Вильямс, ему, может быть, нужен подметальщик. В конце концов, кто-то ведь должен подметать театр после представлений, не так ли?
Театр находился недалеко от Бродвея. Четыре человека на сцене, трое мужчин и женщина, репетировали какую-то пьесу, держа в руках рукописи. Один из них, судя по манере поведения, был режиссером.