Мечта о сверхсиле. Часть 2. Мистический этюд украинской реальности

Красногоров Игорь

На него уже нашло состояние ленивого леопарда, выражавшееся в желании хоть ненадолго, но потянуть время, чтобы насладиться прелюдией перед соприкосновением тел. Они вышли наружу, окунувшись в ауру тёплой погоды, и пошли опять в сторону центрального парка. По дороге Денис начал задавать ей тривиальные и немного смешные вопросы: где училась, какое у тебя образование и т. д.?

– Никакого! – ответила она. – Но я всё умею!

– А кто твои родители? – продолжал осторожно прощупывать Готфрид.

– Ой, я с ними не живу. Я сама себе родитель, сам понимаешь, – ответила

она, как будто намекая на то, что известно им обоим. Зайдя в одну из аллей, наэлектризованный желанием Денис, уже не в силах себя сдерживать, повернул посреди парковой дорожки к себе свою фею. Затем, тихо сказав: «Иди сюда», обнял её ниже талии, потянул её вверх, заставив приподняться на цыпочки для поцелуя. После чего, оторвавшись от его губ, Айсуна со смешком объявила:

– Меня, наконец-то, поцеловали! Пошли лучше сюда! – и потянула к видневшейся в свете ночных фонарей лавочке. Посадив Готфрида, она села верхом на коленки лицом к нему, расставив ножки так, что короткое платье съехало высоко на бёдра. После чего, быстро сняв босоножки, спросила:

– Знаешь, Денис, почему мы познакомились? Потому что ты особенный!

– А ты такая красивая, – ответил Готфрид, вдохнув какой-то особенный запах ее тела.

– Спасибо, – засмеялась она, – ещё ты такой сильный, я это чувствую, – и она чуть поёрзала попкой на его золотой середине.

Денис в ответ коснулся губами в разрезе платья её груди. Айсуна, почувствовав это и выгнувшись вперед, сказала:

– Поцелуй меня ещё раз там!

Затем Денис прошёлся ладонями по её гладким ножкам и, погладив внутреннюю сторону бёдер, потянулся выше к её горячей раздвоенной луне, но решил не спешить и спросил о самом важном:

– Скажи, Айсуна, это правда, что ты та, о которой говорил Наттер?

– А это тебя смущает? – опять с усмешкой спросила она. – Не бойся, ты же мужчина, и страшного ничего не будет. Ты под моей защитой! – Затем уже с лёгким сожалением добавила: – Всё когда-нибудь кончается, разве это плохо?

– Ну, смотря что, Айса, – уклончиво ответил Денис.

Айсуна в ответ, как бы шутя, начала объяснять:

– Ты знаешь, я просто любительница раскрасить любой закат в свой цвет. У меня даже глаза цвета заката, только синие.

– Хм, а реально обойтись без заката, потому что это не всегда приятно? – спросил Готфрид, в котором проснулся исследователь.

– Конечно, можно, – вздохнув ещё раз, как по секрету, поведала Айсуна и добавила: – Но сейчас всё в мире смертно. Бесконечно только чувство страсти и любви!

«Странно слышать это от такой особы, как она», – подумал Денис, который, помятуя заветы прежних учителей, относился в глубине души к ней с долей настороженности. И тут, подняв глаза, он увидел тусклое свечение, которое, усилившись, превратилось в большую вытянутую каплю, словно частица потустороннего, явившаяся в этот мир с ярким бело-голубым светом.

Айсуна, привстав с коленок Готфрида, протянула кончики пальцев к этому сгустку пламенеющего света, словно приветствуя, и произнесла:

– Любовь и страсть тела разлиты повсюду и готовы протянуть ко всем свои ручки.

Из голубого светила

на этих словах заструились вокруг них, похожие на дождь, потоки света. А Денис обнаружил, что когда он смотрит на эту маленькую луну, то в нем возникает чувство любви ко всему, что его окружает, а когда отводит взгляд, это состояние постепенно пропадает. Затем, вглядевшись в капли света, увидел, что, падая вниз, они приобретают формы пушистых мордочек неких существ, которые, как показалось ему, всегда всячески способствуют телесному сближению мужчины и женщины, питаясь энергией их страсти, как кролики морковкой. «Сладкий дождь», – подумал Денис и сказал как по-заученному:

– Тогда главная задача остаётся – не прикипеть сердцем к чему-то совсем плохому или не достойному любви.

– Поэтому ты мне и нравишься, что у тебя светлая голова, – ответила Айсуна, наградив его поцелуем.

– Это для того, – добавил Готфрид, – чтобы потом не получилось, как в той стёб-поговорке: «Любовь зла полюбишь и козла!» Любите, люди, всё с умом, а не по выгоде и по прихоти.

Тут Айсуна сошла с него и, сев рядом и обняв за шею, сказала:

– Ты хочешь знать, Денис, какая моя цель и зачем я тут?

– Скажи, я слушаю, – как завороженный, ответил Денис.

– Хочу немного исправить весь женский род вокруг, а то они совсем разболтались, как матрёшки. И ты мне в этом поможешь!

– Без сомнений, – подтвердил Готфрид. – Если хочешь угробить народ, то разврати его женщин.

– Да они развращаться не умеют, – засмеялась Айсуна. – Ни в постели с мужчинами спать, ни танцевать, а массажа, вообще, не допросишься. А я всё знаю об этом на уровне звёзд! – заключила она и продолжила завлекать: – Ты не представляешь, как ты развлечёшься, если будешь со мной. Такого ещё никто не видел!

– Ну, с тобой вместе, я не против авантюры, – согласился Денис.

Да, это была чудесная ночь. Поговорив обо всём и угадав желание друг друга, они отложили близость под крышу на теплую постель. Но тем не менее Готфрид ощупал её всю, словно ювелир камень для огранки. А она нежно прошлась по его коже губами и языком. Под утро, когда Денис повёз провожать Айсуну в то место, которое она указала, то прекрасно отдавал себе отчёт, что он нашёл сокровище, без которого не может уже жить ни дня. Следующим вечером Айсуна немедля решила вытянуть в свет Готфрида и пригласила в «Мустанг» на выступление дэнс-группы, в которой сама участвовала. В этом клубе средней руки они прогоняли программу к годовщине основания фирмы морепродуктов «Садко».

«Эх, везёт нам на танцовщиц, – подумал со вздохом Готфрид, вспоминая друга Берёзова. – Захотел себе попрыгунью стрекозу, вот и получил по грехам своим». Ещё его задевало то, что его спутница постоянно находилась в центре внимания мужчин разного возраста, что кружились вокруг неё, как шмели, а её тянуло к общению с ними, как на сладкое. Поэтому Денис ощутил вдруг приступ уязвлённого частного собственничества. Заметив его легкое недовольство, Айсуна после того, как её подруги после выступления сели за отдельный столик, подошла к своему ненаглядному и спросила, мило улыбаясь: