Мечтатели
Шрифт:
– Пожалуйста, Кассандра, – сказала Мишель нежно, – сделай так, как я прошу. Потом я все объясню.
– Я в этом уверена, – сказала Кассандра, встряхнув головой. Она подошла к Рахиль и взяла у нее из рук сумку.
Когда Давид Якоби умылся, Мишель налила им обоим немного бренди и подождала, желая услышать его мнение о случившемся.
– Вы думаете, что путь был раскрыт?
– Те, кого вернули в гестапо, не смогут вынести допроса, – ответил Якоби, уткнувшись в стакан.
Мишель вздрогнула.
– У них… у них были какие-нибудь
– А вы привезли что-нибудь?
Якоби поискал в кармане пиджака и вынул запечатанный конверт.
– От Абрахама.
– Это все?
– Мадам Мак-Куин, – сказал он. – Я работал в юридическом отделе Эссенхаймера. И получить ту информацию, которая была нужна Абрахаму, было просто невозможно. Существуют три или даже четыре группы документов. Вся информация надежно охраняется. Нужна специальная санкция на то, чтобы было позволено разыскать документ или контракт. И думать нечего о том, чтобы скопировать его. И Боже вас упаси, если вы не вернули его к концу дня. – Юрист помолчал. – Я рисковал всем, когда пытался вынести материалы. Но мой управляющий что-то заподозрил. Вот поэтому Абрахам и отправил нас…
Он умоляюще взглянул на Мишель.
– Я многое знаю об Эссенхаймере и о «Глобал». Пожалуйста, мадам Мак-Куин, выслушайте меня. Сведите меня с людьми, которые могут остановить это безумие.
– Завтра, – мягко сказала Мишель. – Для этого еще будет достаточно времени.
43
– Сюда!
Мишель повернулась и сбежала по трапу прямо в объятия Монка.
– Боже мой! Я так соскучился, – простонал Монк, пряча лицо в ее волосах.
– И я тоже!
Мишель повисла на нем, не давая идти.
– А это кто?
Монк взглянул на Кассандру, застенчиво стоявшую в стороне. С тех пор как он видел ее последний раз, Кассандра выросла так, что была теперь выше Мишель. С отцовской гордостью Монк заметил ее сногсшибательный голубой шерстяной костюм, который так шел к ее глазам и оттенял длинные белокурые волосы. «Вырасти в Париже – это что-то значит!» – подумал он.
– Иди сюда, дорогая, – прошептал он.
В следующий миг все трое обнимались и плакали на глазах пассажиров, проходивших с улыбкой мимо.
– Идемте, – сказал наконец Монк, вытирая слезы тыльной стороной ладони. – Едем домой.
Монк быстро провел их через таможню и погрузил багаж в свой огромный «Кадиллак». Все трое уселись на переднее сиденье, и Монк играл роль гида по дороге на Манхэттен.
– Это все так чудесно! – воскликнула Кассандра, рассматривая чудеса архитектуры.
Монк засмеялся и повез их на небольшую экскурсию. Он повернул на Пятую авеню, и прежде, чем выехать в верхний Вест-Сайд, покружил немного по Центральному парку. Он припарковал машину перед высоким величественным зданием с бело-зеленым навесом.
– Дома! – объявил он.
Построенный на рубеже веков, Карлтон-Тауэрс был одним
Кассандре, очутившейся внутри, показалось, что она потерялась. Мраморный холл был похож на пещеру, и им пришлось ехать двумя лифтами, чтобы добраться до квартиры. Дверь распахнулась, и Кассандра увидела дородную негритянку, готовую приветствовать их.
– А, Абелина, – выдохнул Монк, втаскивая чемоданы. – Это моя жена Мишель и дочь Кассандра. Дамы, это женщина, без которой я бы пропал – Абелина Линкольн.
– Добро пожаловать в Карлтон! – сказала Абелина, обнимая Кассандру. – Я надеюсь, тебе здесь будет уютно.
Кассандра осторожно шагнула вперед и огляделась. Квартира на Иль Сент-Луи казалась ей большой, но эта была просто великолепна. Стены гостиной, чьи окна во всю стену смотрели на зелень парка, были заставлены книгами. В дальнем углу стоял фонограф «Викторола» в окружении тысяч записей, от джаза до оперы.
– Кабинет там, – добавил Монк, указывая на двойные двери. – За ним кухня, спальни наверху.
Кассандра закружилась на носочках, ее юбка поднялась, открывая длинные стройные ноги.
– Здорово! Я бы осталась здесь насовсем! Абелина Линкольн поймала взгляд Монка и сказала Кассандре:
– Ты хочешь попробовать лучшие банановые лепешки к северу от Мэйзон-Диксон Лайн?
– Мэйзон-Диксон? Кто это такие? Абелина запрокинула голову и засмеялась.
– Мне нужно рассказать тебе, что к чему, детка. Давай оставим папу с мамой и познакомимся получше.
Когда дверь за ними закрылась, Монк взял Мишель за руку.
– Она почти такая же красивая, как и ты, – сказал он тихо, – я никогда не думал…
– Не хватает слов, милый? – поддразнила его Мишель.
Монк всмотрелся в эту женщину, которую он так любил, его глаза запоминали каждую черточку. Он чувствовал, как ему все больше ее хочется, но за теплотой губ Мишель, за холодностью ее пальцев на своей щеке он ощутил невидимую преграду.
– Что такое, любовь моя?
– Дело не в нас, дорогой. С нами обоими все в порядке. Это… Это что-то еще!
Мишель глубоко вздохнула и рассказала, как Абрахам Варбург вышел на уникальную информацию, касающуюся Эссенхаймера и Стивена Толбота. Она рассказала о всех деталях и той роли, которую играл Стивен Толбот в новой Германии.
Монк был потрясен. Мысль о том, что такой американец, как Стивен, с его известностью и влиянием, мог работать с немцами, казалась ему возмутительной. Все американцы, за исключением нескольких заблудших личностей вроде Генри Форда, смеялись над нацистами. Но некоторые, такие, как Монк, чувствовали потенциальную угрозу в фанатизме Гитлера и пытались предостеречь соотечественников.