Мечтательница

Грегори Кей

Она сказала, что это явилось чудом для нее. Все было так прекрасно. Только с ним так могло быть, сказала она. Господи, как же все ужасно! Он ударил кулаком в подушку и застонал. Она была с ним такой нежной, такой любящей, подарила ему то, что женщина дарит только однажды, — первое в своей жизни наслаждение. А что он дал ей? Чем ответил? Айан потянулся за покрывалом и уткнулся в него носом — складки еще хранили запах ее духов.

Ничего он не дал ей в ответ на щедрость ее души. Все, что он смог сделать,

это взять. Да как же он мог поступить так с Федрой? Как мог забыться настолько, что воспользовался слабостью женщины, которую всегда хотел защищать?

Потому что ты хотел ее, Требэниан, вот почему. Твое желание обладать ею возникло еще в те времена, когда она была восемнадцатилетней девушкой, но ты скрывал это даже от самого себя. А теперь она оказалась тут, такая желанная, готовая отдаться…

Проклятье! Невозможно так лежать и терзаться.

Айан сел на краю кровати, обхватив голову руками. Что можно сделать, чтобы ей стало легче? Пойти в ее комнату? Дать ей то, чего она хочет? И то, чего хочет он… Смешно. Это же теперь невозможно.

Тут он вдруг прислушался — что это за звуки? Федра? Она плачет? Нет, показалось. Единственный звук, нарушавший тишину, это тихий гул вентилятора в системе отопления.

Федра… Завтра он отвезет ее на вокзал и посадит в поезд. Потом, позже, свяжется с Ангусом Купером и велит ему перевести некую сумму на счет Федры в банке за Кайн-Клет. Она, скорее всего, не примет этих денег, но зато для него это совершенно необходимо — таким образом он покончит со всеми обязательствами. Дом будет принадлежать ему, и если она не захочет в дальнейшем приезжать в Порткелли во время школьных каникул, то и встречаться с ней он не будет.

Айан встал и прошелся по комнате. Из маленькой мечтательницы Федра за это время превратилась в разумную женщину, которая способна понять — он совсем не подходит ей. Боже, если бы она только знала, что он вообще ни одной женщине не подходит, особенно той, что верит в тихое счастье. Он не создан для Федры Пенденинг.

Никогда больше он не женится. Кто один раз сделал такую глупость, не станет испытывать судьбу еще раз. В наше время есть женщины, например Глория, которые разделяют его взгляды на отношения между партнерами — постель без всяких обещаний и планов на будущее.

Все, хватит сидеть и смотреть в стену! Лучше от бессонной ночи и тяжких раздумий ему не станет. Айан снял рубашку, повесил ее на стул и полез под одеяло как был в брюках. Закрыл глаза и приказал себе спать без сновидений. Но перед его мысленным взором возникло печальное лицо Федры, а потом он вспомнил ее мягкое, податливое тело, упругую грудь…

Он застонал и повернулся на другой бок.

Будильник утром прозвенел бесполезно — Айан уже давно лежал с открытыми

глазами и прислушивался, как внизу ходит Федра.

Через полчаса, тщательно выбритый и одетый в серый деловой костюм, Айан спустился вниз, чувствуя дразнящий запах кофе и яичницы с беконом. Он вошел в маленькую кухню, где уже хозяйничала Федра. Она была так возбуждающе хороша, что он чуть было не заорал, чтобы она немедленно отправлялась в его спальню.

— Я слышала, как ты встал, — сказала она и кивнула на стол. — Кофе готов. А может, ты предпочитаешь чай?

— Кофе подойдет! — бросил Айан мрачно и уселся на угловой диванчик.

Федра же продолжала готовить завтрак, так что ему пришлось подняться и налить себе чашку кофе. Через несколько минут на столе перед ним появилась тарелка с яичницей. Он тупо уставился на нее — аппетита не было.

— Что-нибудь не так? — спросила Федра.

— Нет. Все хорошо. — Он взял вилку и нож. — Не стоило беспокоиться.

— Почему? Нам же надо позавтракать, а я рано встала.

— Вижу. Ты хорошо спала?

— Очень хорошо, спасибо. А ты?

— Провел ужасную ночь, — ответил Айан, удивляясь тому, что она сказала.

— Да… Выглядишь ты плохо. Цвет лица серый, и под глазами круги, — заметила она.

Айан хотел только одного — чтобы она замолчала.

— Вот твоя почта, — продолжила она и помахала у него перед носом свежей газетой, которую он тут же взял.

— Ты разве не хочешь есть?

— Я уже поела, спасибо.

Голос ее звучал бодро, настолько бодро, что Айану вдруг захотелось запустить в нее газетой. Но он только уткнулся в какую-то заметку, делая вид, что читает. Поднять глаза, посмотреть на Федру он просто не мог.

Она же села напротив, очевидно с чашкой кофе. Из-за края газеты он видел ее плечо и руку. Она была одета в тот же самый небесно-голубой костюм, что и вчера. Казалось, что со вчерашнего дня ничего не изменилось, но он-то знает, что нынче Федра совсем другая женщина.

Похоже, она вполне справилась с разочарованием, постигшим ее вечером, ведет себя раскованно, даже дружелюбно. Как раньше. Словно не было этих страстных объятий на диване в гостиной, словно не познала она вчера радость любви.

Он никогда этого не забудет, и она, конечно, тоже: женщины всегда хранят в памяти свой первый любовный опыт. Но у него не было сил посмотреть ей в глаза. Он боялся увидеть в них то, что она тщательно скрывала под маской внешнего спокойствия и собранности. Слишком хорошо он знал Федру, чтобы сразу не понять, что это всего лишь маска.

Наконец он доел завтрак, сам убрал со стола и сказал:

— Готова? Нам пора. Ты же не хочешь опоздать на поезд?

— Нет, — согласилась она. — Я не хочу опоздать на поезд.