Мечтавший о солнце. Письма 1883–1890 годов
Шрифт:
Перед Вашими эскизами, которые я видел, – например, маленький ткач и старухи с Терсхеллинга – я что-то чувствую, они ухватывают суть вещей. Перед Хаверманом я не чувствую почти ничего, кроме уныния и скуки.
Боюсь, в дальнейшем Вы тоже – и я Вас с этим поздравляю – будете слышать те же самые замечания, ТАКЖЕ относительно техники, а не только относительно сюжета и… всего, короче говоря, даже тогда, когда Ваш мазок, уже очень характерный, вберет в себя еще больше.
Есть, однако, любители, которым в конечном счете нравится как раз то, что
Хотя мы живем не во времена Торе и Теофиля Готье – увы. Подумайте, мудро ли, особенно в наше время, распространяться о технике. Вы скажете, что я и сам тут делаю это, – вообще-то, я об этом сожалею.
Но я, со своей стороны, намерен – даже если стану владеть кистью гораздо лучше, чем теперь, – постоянно говорить людям, что не умею писать. Понимаете, особенно тогда, когда у меня действительно появится собственная манера, более совершенная и более лаконичная, чем теперь.
Мне понравилось, как сказал Херкомер, когда открыл художественную школу для нескольких человек, уже умевших писать: он любезно попросил своих учеников стремиться писать не так, как он, а в соответствии с собственной индивидуальностью. Его задача, говорит он, – выявить самобытность, а не победить учеников ради учения Херкомера.
Среди львов не обезьянничают.
Ну, в последние дни я довольно много писал: сидящую девушку, которая наматывает нить на челноки для ткачей, и отдельно фигуру ткача.
Мне бы очень хотелось, чтобы Вы когда-нибудь увидели мои живописные этюды, – не потому, что я сам доволен ими, а потому, что, полагаю, они убедят Вас, что я действительно упражняю руку, и когда говорю, что не придаю технике большого значения, это не значит, что я не стараюсь или пытаюсь избежать трудностей. Просто это не моя система.
Я также хочу, чтобы Вы когда-нибудь познакомились с этим уголком Брабанта, – по-моему, он гораздо красивее, чем места в окрестностях Бреды. В эти дни здесь восхитительно.
Здесь есть деревня Сон-эн-Брегел, удивительно похожая на Курьер, где живут Бретоны, – фигуры там столь же красивы. Когда начинаешь больше ценить форму, перестают нравиться «традиционные голландские костюмы», как они обозначены в альбомах фотографий, продаваемых иностранцам.
Посылаю Вам также небольшой буклет о Коро: если его не видели, то, думаю, прочитаете с удовольствием, в нем есть точные биографические подробности. Это каталог выставки, которую я видел еще в то время.
Для меня примечательно то, что этот человек так долго созревал и развивался. Обратите внимание, что он делал в разное время на протяжении своей жизни. Я видел его первые СОБСТВЕННЫЕ вещи, уже ставшие следствием многих лет обучения, кристально честные, совершенно солидные, – но как же это будут презирать! Для меня штудии Коро, когда я их увидел, стали уроком, и уже в то время я был поражен их отличием от этюдов многих других пейзажистов.
Если бы я не увидел
То, что я говорю в этом письме, сводится к следующему: постараемся овладеть секретами техники настолько, чтобы публика попалась на эту удочку и клялась и божилась, что никакой техники у нас нет.
Пусть наша работа станет такой умелой, что покажется наивной и не воняет нашей умелостью.
Думаю, я еще не достиг желаемого уровня, так как не считаю, что его достигли даже Вы, хотя и продвинулись дальше меня.
Надеюсь, в этом письме Вы увидите не только голословные придирки.
Думаю, чем больше обращаешься к самой природе, чем глубже в нее проникаешь, тем менее привлекательными становятся все эти штучки из мастерской, и все-таки я хочу отдать им должное и увидеть, как они пишутся. Часто посещать мастерские – это именно то, к чему я сам стремлюсь.
Не в книгах я это нашелИ у «ученых» – ох, не многому научилсяЭто из Женесте, как Вы, наверное, знаете. Перефразируя его, можно сказать:
не в мастерской я это нашели у художников – ох, не многому научилсяили:
и у знатоков – ох, не многому научилсяМожет быть, Вас неприятно поразит то, что я поставил бы художников вровень со знатоками.
Но давайте о другом: чертовски трудно ничего не чувствовать, не подпасть под влияние мозгоклюев, спрашивающих: «Он рисует за деньги?» Слыша изо дня в день их нытье, начинаешь злиться на себя самого из-за того, что принял это близко к сердцу. Со мной происходит так, думаю, и с Вами иногда бывает такое. Даже если тебе наплевать, все равно это нервирует – будто ты слышишь фальшивое пение или за тобой гонится разозлившийся на тебя шарманщик. Вам не кажется, что насчет шарманщика – это правда? И что, похоже, он недолюбливает именно тебя?
Потому что, куда ни придешь, везде одно и то же.
О, что касается меня – я собираюсь делать так, как говорю Вам, – если мне скажут то и это, я собираюсь сам заканчивать фразы, прежде чем их произнесут до конца, – и если я знаю о ком-то, что он имеет обыкновение протягивать мне для рукопожатия только палец (вчера я учинил такое с почтенным коллегой своего отца), то я, со своей стороны, тоже буду держать наготове один палец и при рукопожатии не моргнув глазом предусмотрительно встречу его палец своим – он ничего не сможет сказать, но почувствует, что я облапошил его первым.