Мечтай обо мне
Шрифт:
Появился Ульрих и, шлепая по лужам, направился к трапезной. Кимбра помахала ему, чтобы привлечь внимание, и вышла под струи воды. Старик приветствовал ее теплой улыбкой.
— Как кашель? — спросила она, глядя под ноги, чтобы не угодить в лужу.
— Лучше, спасибо. Твоя микстура творит чудеса.
Похвала порадовала Кимбру, но неловкость осталась. Дело было не в Ульрихе, а в ней самой: в последние дни она чувствовала себя неловко почти с каждым. Отчасти виной тому был непрестанный страх перед будущим, отчасти новое и непонятное
— Вам не стоит выходить в такую промозглую погоду, Ульрих.
Старик улыбнулся, но промолчал. Впрочем, Кимбра и так знала ответ. Жрец языческих богов, Ульрих каждый день отправлялся в святилище, чтобы принести скромную жертву и пасть на колени с просьбой о ниспослании хорошей погоды. Точно так же брат Джозеф делал все, что мог, чтобы умилостивить небеса, разве что в более уютном окружении — в домике, отданном ему под часовню. Служители двух разных вер, они прилагали сейчас усилия ради общей цели, и хотелось верить, что такое единство принесет свои плоды.
Монах оказался в трапезной, где отогревался у очага. Он тотчас вскочил и засуетился, усаживая Ульриха, помогая ему снять промокший плащ.
— Возьмите одеяло, я его только что согрел!
Старик завернулся в теплое и адресовал брату Джозефу усталую, но благодарную улыбку. От мокрой шерсти сразу поднялся пар и тяжелый, сырой запах. Кимбра сбросила свой плащ, но когда монах протянул одеяло и ей, отметила, что он немногим суше Ульриха.
— Не нужно, я почти не была под дождем. А вот вам не помешает согреться. Где вы так промокли?
— Я был в полях и в лесу, — застенчиво признался брат Джозеф и объяснил: — Лорд Вулф в своей безмерной доброте помог мне устроить часовню, но если поразмыслить, весь этот мир — храм Божий, а все сущее в нем — Его дар. Мне вдруг захотелось побыть поближе к Богу.
Подобный перл мудрости заслужил одобрительный взгляд Ульриха. Брита раздала всем троим кружки с горячим варевом, в котором Кимбра узнала отвар против простуды. Она предложила молодой ирландке посидеть с ними у очага, и та, поколебавшись, присела на край скамьи.
— Та же самая микстура, которую я пью, только в горячем виде, — заметил Ульрих. — Ты сделала ее сама, девушка?
Брита смущенно кивнула.
— Она очень способная, — сказала Кимбра и улыбнулась.
Но улыбка ее померкла, когда в сознание, как порыв холодного ветра, ворвалось короткое и болезненное чувство потери, уже знакомое ей по первому разговору с Бритой. Почти тотчас оно сменилось удовлетворением и законной гордостью, но на душе у Кимбры стало еще тревожнее. Прежде она носила защиту против чужих эмоций, как доспехи, пробить которые удавалось лишь в самом крайнем случае. Теперь это случалось все чаше и чаще.
Чтобы отвлечься, Кимбра задумалась о том, как сильно изменилась ее подопечная. Рабыня теперь лучше питалась, больше отдыхала и внешне уже не так разительно отличалась от свободных женщин. Впрочем, Кимбра терпеть не могла слова
Оглядев помещение, Кимбра обнаружила, что в нем собралось немало народу. Сюда подтягивались все, кто прятался от дождя. Кто-то принес с собой работу вроде шитья или починки обуви, кто-то был занят разговором, и в целом в трапезной царила атмосфера довольства. Это радовало, но Кимбра знала, что не одна она считает дни до возвращения ярла.
У нее по телу прошла дрожь, и она ближе склонилась к очагу, когда вспомнила прощальную ночь. Из глубокого, вызванного чувственным опустошением сна ее вырвало нечто сродни ощущению чужого присутствия. Она открыла глаза, и там был он, великан в доспехах и шлеме, безликое воплощение угрозы. Не успела она вскрикнуть, как была подхвачена на руки, прижата к железу и тисненой коже, к широкой груди воина, готового выступить в поход. Но поцелуй его был нежным, а голос ласковым:
— Я вернусь как можно скорее. Присмотри здесь за всем в мое отсутствие, ладно?
Вулф опустил Кимбру на постель, укрыл и вышел из полумрака жилища на чересчур яркий свет занимающегося дня, последнего ясного дня, после которого был только дождь, нескончаемый дождь.
Когда Кимбра опомнилась, набросила платье и выскочила следом, мужа уже не было в крепости. Он уехал, забрав с собой Дракона и еще два десятка своих людей. Лишь позже она узнала, что произошло. Каким бы сдержанным и приглаженным ни был рассказ Ульриха, факт оставался фактом: датчане совершили набег на одно из прибрежных поселений. Их нужно было разыскать, им нужно было отомстить.
Кимбра решила тогда, что для человека по прозвищу Карающий Меч это работа на один день. Но вот прошла неделя, а вестей от него все не было. Теперь уже Кимбра поворачивалась к воротам на каждый звук, надеясь, что в них появится небольшой отряд с Вулфом во главе. Ночами она лежала без сна, изнывая от мучительной потребности в его ласках, от страха за жизнь мужа.
Можно было сколько угодно твердить себе, что это нелепо — бояться за столь опытного воина и предводителя, что это он должен внушать страх, а не наоборот. Однако любой мог допустить просчет, в том числе и Вулф. Он был смертен, как и все остальные.
— Леди!
Оклик вывел Кимбру из тягостных размышлений. Оказывается, Брита заговорила с ней, а она не слышала ни слова.
— Что-нибудь случилось, леди?
— Нет-нет! — поспешно заверила Кимбра и ухитрилась слабо улыбнуться. — Просто я немного задумалась.
— Вам нужно больше отдыхать! — Ирландка оглянулась на Ульриха, погруженного в какую-то благочестивую беседу с братом Джозефом, и понизила голос: — Вы устаете и к тому же мало едите!
— Нет аппетита.
— Уж кому-кому, а вам известно, что для аппетита есть специальные отвары, которые вам не повредят, особенно если…