Мечтай обо мне
Шрифт:
Муж и брат посмотрели на нее так, словно она вдруг заговорила на тарабарском языке.
— Оставь это, моя прекрасная сестра, — со смехом посоветовал Дракон. — Соревнуясь, мы вот именно расслабляемся и радуемся жизни. Кстати, спасибо за отличную идею. — Он прищурился, глядя на Хоука. — Я дам тебе фору, только скажи — какую…
— Фору? Мне? Чего ради?
— Во-первых, ты не знаешь здешних вод, а во-вторых, ты всего лишь англосакс, который…
Тут все заговорили разом, и шум поднялся до небес. Кто-то бился об заклад, кто-то подначивал,
— Элсклинг, не пошлешь ли кого-нибудь за лютней? Ты могла бы усладить нас музыкой.
— В самом деле, — поддержал Хоук. — Я бог знает сколько времени не слышал твоей игры, и мне ее страшно недоставало.
Кимбра была удивлена и обрадована тем, что мужчины предпочли столь мирное времяпрепровождение воинственным сагам скальда. Но во время первой же мелодии Хоук начал хмуриться.
— Это не твоя лютня, — сказал он, когда Кимбра перестала играть.
— Моя сломалась, — сказала она и, хватаясь за шанс рассказать брату о том, как мил ее муж, добавила: — Вулф был так добр, что подарил мне другую.
— Правда? — Хоук откинулся на скамье, приятно улыбаясь, и вдруг спросил: — Было это до или после того, как он уволок тебя от позорного столба, где бичевали человека?
— Ты рассказал ему?! — в изумлении спросила Кимбра супруга.
Пару минут тот молчал, разглядывая шурина.
— Нет, — сказал он наконец. — И даже не знаю, откуда ему это известно.
— От других, — коротко объяснил Хоук.
— За небольшую плату, конечно?
— Возможно. Но я жду ответа. До или после?
— До, — поспешно ответила Кимбра, не желая, чтобы Вулф сделал это за нее. — Не знаю, что тебе наговорили, но человек, которого бичевали, был вором! Он лишил средств пропитания сразу две семьи и заслужил наказание. Это правда, что мне не было позволено врачевать его раны, но это сделал другой… Ульрих…
— И ты не была потрясена ни зрелищем, ни тем, что не можешь помочь?
Кимбра заколебалась. Лгать не хотелось, да она бы и не смогла.
— Много лет я была… была укрыта от мира и от его жестокости. Но теперь я замужем. Мой муж, ярл, суров и справедлив. На нем лежит нелегкая задача поддержания порядка среди своего… среди нашего народа.
— Это верно, — согласился Хоук. — Я был рад узнать, что ты теперь способна мириться с жестокостью, в особенности потому, что она здесь в большом ходу. Можно узнать, каково это было — присутствовать при казни тех, что совершили набег на то поселение?
Кимбра сжала губы и бросила быстрый взгляд на мужа. Вулф сидел в непринужденной позе, вытянув ноги и держа в руке рог с элем.
— А ты не терял времени, — заметил он, не скрывая мягкой иронии.
Хоук, который тоже выглядел безмятежно, издал добродушный смешок.
— Новое место, новые люди. Хочется знать о них как можно больше. Надеюсь, в этом нет ничего обидного.
— Ничего абсолютно. Со своей
— Конечно. Лично мне кажется, стоило бы сделать их смерть более мучительной, чтобы надолго запомнилась.
— Здесь я с тобой согласен. Вначале я собирался дать всем хороший урок, но в последний момент передумал.
— Правда? Почему?
— Потому что твоя сестра желала присутствовать на судилище, под тем предлогом, что это ее обязанность как супруги ярла. Мне не хотелось ее расстраивать, поэтому злодеям просто отсекли головы.
— Ты очень добр. Но урок все-таки был дан, если вспомнить тех троих, которых ты вызвал на поединок.
— Да, это был урок.
— И ты настоял, чтобы Кимбра при этом присутствовала. Ты заставил ее смотреть на все это. Твой брат держал ее и…
— Ты ошибаешься! — вмешалась Кимбра. — Дракон был при мне, чтобы не дать мне увидеть… худшее. — Раздосадованная тем, что Хоук старается все истолковать превратно, она выпалила: — Собирать сплетни недостойно мужчин!
— А что достойно?
— Плавать! — воскликнула Кимбра. — Плавать на своих кораблях!
Хоук посмотрел на сестру взглядом, полным нежности, смятения и подозрений. Кимбра схватила лютню. Они хотели музыку, и, разрази их гром, они ее получат!
Мужчины вернулись несколько часов спустя. Их одежда заскорузла от соленых морских брызг, лица были обветрены, но настроение не оставляло желать лучшего (или по крайней, мере так казалось).
— Ничья! — объявил Вулф, не скрывая удивления. — Из четырех заплывов два выиграл я, два — Хоук. — Он хлопнул шурина по спине с такой силой, что человек послабее свалился бы ничком. — Неплохо, очень неплохо! Как насчет другой попытки завтра поутру?
И они сделали такую попытку, а потом еще одну и еще — три дня подряд. Отчасти Кимбра не могла нарадоваться, что поток окровавленных туш наконец прекратился, отчасти досадовала на то, что вынуждена оставаться в притихшей, сонной крепости, пока мужчины беззастенчиво наслаждались жизнью.
По прошествии двух недель со дня прибытия Хоука в Скирингешил, она сидела у окна, праздно уронив на колени шитье, и старалась подавить неприятное чувство, что ею пренебрегают. У нее не было никаких оснований так думать, и Кимбра стыдилась собственного эгоизма.
В самом деле, ее окружали забота и ласка, особенно со стороны мужа и брата. Чтобы она была счастлива, эти двое лезли из кожи вон. Прислугу было больше не в чем упрекнуть, и что самое главное, люди доверчиво шли к Кимбре со своими недугами. Дни ее были хлопотными и исполненными смысла, а ночи…
Даже наедине с собой Кимбра зарделась, вспомнив ночи с Вулфом. Каким бы усталым он ни заканчивал день и как бы поздно ни приходил, он никогда не засыпал, пока не удовлетворял свою страсть и страсть жены. Нередко он будил ее и поутру. Одним словом, она жила в теплом коконе, сотканном из наслаждений, заботы и внимания.