Мечтая о Венеции
Шрифт:
– Для тебя, дорогая, что угодно. И ради какого грандиозного события ты просишь тебя подменить?
Пенни как-то не подумала, что Джимми может спросить ее об этом, и прибегла к невинной лжи:
– В Королевской академии открылась новая экспозиция Тёрнера. Хочу сходить.
– Одна? – со всегдашним любопытством спросил Джимми.
– Хм… нет… то есть да.
– Насколько понимаю, твой ответ – да. И как же его зовут? Смотрю, ты даром времени не теряла.
Пенни ответила нарочито раздраженным тоном, однако предположение Джимми, как всегда, было в точку.
– Просто знакомый художник. Я давно его знаю.
– Восьмидесятилетний
– Нет, конечно. Вообще-то, я не знаю, сколько ему. Но старше меня.
– Старше на десять лет? На двадцать? Или почти ровесник? И поди, привлекательный? Я не ошибся?
– Ладно, Джимми, – вздохнула она. – Скажу тебе правду. Мужчина и впрямь привлекательный. Но это не свидание.
Пенни сознавала: она пытается убедить в этом не столько Джимми, сколько себя. Ей это удалось, однако Джимми ее объяснениям не поверил:
– Что ж, тебе это пойдет на пользу. Могу лишь повторить: выглядишь ты бесподобно. Кстати, тебя не удивляет одно обстоятельство? Едва этот подонок Рик исчез с твоего жизненного радара, над тобой сразу начали кружить другие хищники.
– Это не свидание.
– Конечно. Ни в коем случае, – с заметным скепсисом произнес Джимми. – Как скажешь.
– Ох, Джимми… – Пенни толком не знала, на кого в действительности сердится: на него, себя или на жизнь в целом. – Все равно спасибо, что подменил меня.
– Всегда готов тебе помочь, несравненная. К тому же лишние деньги мне не помешают.
Пенни отложила телефон. Проведя два часа в обществе матери Оливии, она получит почти столько же, сколько зарабатывала в кафе за целую неделю.
Глава 6
Среди новой одежды, висящей в гардеробе Пенни, было два так называемых вечерних платья. Для субботнего приема она выбрала то, что поскромнее. Но даже этот вырез она постаралась прикрыть массивным ожерельем. Оглядев себя в зеркале, она согласилась, что выглядит очень даже привлекательно. Пенни привыкала к своему новому облику и теперь, смотрясь в зеркало, все меньше видела в нем незнакомку. Прическа, одежда и даже туфли с убийственными каблуками начинали ощущаться все более привычными и даже удобными. Чтобы освоить хождение на высоких каблуках, она старалась побольше ходить в туфлях по комнате. Правда, теперь она делала это только при свете и глядя под ноги, чтобы не угодить каблуком в ту дыру. Упражнение приносило результаты. Пенни чувствовала себя все увереннее и уже не сомневалась, что сможет одурачить кого угодно.
Ровно в половине седьмого она нажала кнопку звонка дома в Ноттинг-Хилле, не желая давать миссис Брукс-Уэбстер ни малейших причин для недовольства. Дверь открыла Кэролайн. Оглядев Пенни, она одобрительно улыбнулась. Следом прибежал лабрадор Гилберт. На этот раз он оказал ей более радушный прием. Наверное, пес смирился с тем, что у хозяйки вдруг появилась сестра-близнец, а потому явился встретить Пенни, виляя хвостом. Она уже хотела почесать Гилберта за ушами, но воздержалась, побоявшись испортить платье.
Закрыв входную дверь, Кэролайн прошептала Пенни на ухо:
– Миссис Б-У пригласила пару дальних родственниц. Седовласую зовут тетя Пегги, а толстую – тетя Глория. Запомнили? Пегги седая, Глория толстая. Если вы сумеете их одурачить, испытание пройдено. Постарайтесь говорить как можно меньше и не забывайте, что Оливия сейчас держится замкнуто
– А почему так?
– Она находится в этом состоянии с тех пор, как умер ее отец. Все свое время она проводит с Гилбертом и почти не разговаривает ни с кем. – Они подошли к двери гостиной. – Потом я расскажу вам подробно. А сейчас – удачи. Вы вполне похожи на Оливию. Я дождусь окончания встречи. Если хотите, потом вместе перекусим.
Мать Оливии стояла у камина с бокалом шампанского в руке. Рядом, на диване, сидели две угрюмого вида старухи. В воздухе отчетливо пахло нафталином, но запах явно исходил не от миссис Б-У. Ее дорогие духи соперничали с нафталином. Оба запаха полностью забивали скромный запах туалетной воды, которой побрызгалась Пенни перед уходом. Миссис Б-У встретила ее широкой улыбкой. Прошло несколько секунд, прежде чем Пенни вспомнила: эта женщина тоже играет роль – роль ее матери. Пенни подошла к камину и вновь ощутила секундную оторопь. Как приветствовать старух? Она решила ограничиться поцелуем в щеку, начав с толстой тети Глории. Наклонившись, она поняла, от кого исходит запах нафталина. Чмокнув тетю Глорию, она поспешно выпрямилась. Нафталин до слез кусал ей глаза.
– Добрый вечер, тетушка.
Пенни проделала то же с другой старухой, затем взяла бокал с серебряного подноса, поданного экономкой. Гилберт следовал за ней и теперь уселся, с надеждой глядя на поднос.
– Оливия, дорогая, ты прекрасно выглядишь.
Голос у тети Глории был зычным и по силе не уступал нафталину. Чувствовалось, она немало упражняла голосовые связки, крича на собак, лошадей, хоккеистов во время просмотров матчей и, возможно, служанок. Тетя Пегги, сидящая рядом, нервно улыбалась, но молчала. Мать Оливии наградила Пенни еще одной, почти теплой улыбкой, затем снова повернулась к старухам:
– Вы ведь не видели Оливию со времени похорон Роджера.
– Бедный Роджер.
Значит, тетя Пегги тоже не была безгласной. Помня свою роль, при упоминании об отце Оливии Пенни опустила глаза и сделала глоток шампанского. Вино и бокал, в котором оно искрилось, были отменного качества. «Да, скоро я, чего доброго, привыкну к шампанскому».
– Такая утрата. Наш славный Роджер! – громко и сочувственно изрекла тетя Глория и похлопала миссис Б-У по спине; наверное, так она похлопывала свою любимую кобылу. – Как вы сейчас, Анджела? И ты, Оливия?
Вопросы были сродни ударам. Бокал в руке матери Оливии качнулся, но она быстро совладала с собой. Пенни радовалась, что отвечающей станет миссис Брукс-Уэбстер, а не она. Раздражение, мелькнувшее на лице женщины, быстро сменилось выражением скорби. Пенни подумалось, что впервые под слоем безупречной косметики она увидела проявление настоящих чувств, хотя и мимолетное.
– Намного лучше, Глория, благодарю вас. Для нас это были тяжкие месяцы.
Если месяцы после смерти мужа и в самом деле были тяжкими, то они не оставили никаких следов на лице миссис Б-У. Ее кожа была безупречно гладкой, без единой морщинки. Пенни заподозрила, что тут не обошлось без пластической хирургии, о которой она имела лишь самое общее представление и не встречала женщин, побывавших у пластического хирурга. Решив, что лучше всего будет оставить вопрос старух без ответа, Пенни, совсем как Оливия, опустила глаза и промямлила нечто невразумительное. Она смотрела на Гилберта. Тот растянулся на полу и удовлетворенно урчал.