Мечтая о Венеции
Шрифт:
В течение полутора часов Пенни удавалось оставаться на периферии разговора, отвечая лишь в случаях крайней необходимости. Слушая то, что говорила мать Оливии и старухи, она почерпнула кое-какие сведения о семье; в основном о Роджере – покойном отце Оливии. Чувствовалось, его все любили и искренне горевали о его кончине. Но один вопрос загнал ее в тупик.
– Представляю, Оливия, как ты нынче занята. Ведь тебе приходится руководить Фондом.
Все это время Пенни тайком разглядывала триптих Иеронима Босха. Громогласный вопрос тети Глории заставил ее вздрогнуть, отчего она пролила
– Мне приходится помогать Оливии. Бедняжка еще не совсем оправилась, чтобы взять все в свои руки.
– Неужели, Оливия? Ты же была так близка с отцом.
Пенни кивнула и громко шмыгнула носом, что вполне могло сойти за всхлипывание. Грузная тетя Глория произнесла несколько утешительных слов и похлопала ее по спине, отчего Пенни снова расплескала шампанское. Краешком глаза она увидела, как Гилберт подполз к лужице и вылакал все пролитое вино. Интересно, как алкоголь подействует на пса? Или, будучи собакой миллионеров, он со щенячьего возраста привык угощаться шампанским?
– Но, дорогая, тебе пора выходить из оцепенения. Как говорят, снова забирайся в седло и все такое. Твой отец покинул нас, но ты должна продолжить его добрые дела. – Голос тети Глории оставался громким, но в нем появились теплые нотки. – Сама знаешь, он хотел видеть тебя продолжательницей его работы и всегда говорил об этом.
«Вот оно что, – подумала Пенни, вспомнив намек Кэролайн. – Покойный почему-то передал руководство Фондом не жене, а дочери». Взглянув на самодовольную, напыщенную мать Оливии, Пенни решила, что глава семьи был прав. Но сумеет ли Оливия продолжить дело отца? Вспомнив единственную встречу с замкнутой Оливией, Пенни усомнилась, что у той получится. Пробормотав учтивые слова благодарности в адрес тети Глории, она отвернулась и украдкой облизала пальцы, забрызганные шампанским.
Прием закончился в девятом часу, но в самом конце встречи Пенни едва не попала впросак. Старухи уже встали и направились к двери, и вдруг тетя Пегги, сказавшая за вечер не больше, чем Пенни, вдруг произнесла фразу, угрожавшую сорвать спектакль с мнимой Оливией. Подойдя к Пенни, чтобы поцеловать ее на прощание, старуха обняла ее за плечи, пристально взглянула в глаза и сказала:
– Дорогая, ты непременно оправишься. Если захочешь, приезжай к нам в Эджкомб в любое время. Мы тебе всегда рады. Сама знаешь, как Сэмми по тебе скучает.
Что еще за Сэмми, черт возьми?! Родственник, друг, слуга, пес, кот, конь? А может, имя Сэмми относится к женскому полу? Вариантов было более чем достаточно. Пенни пришлось тщательно подбирать каждое слово:
– Как мило. Большое спасибо, тетушка. Сэмми – просто прелесть. – Говоря, Пенни отчаянно сжимала за спиной пальцы.
– Он часто спрашивает о тебе. – (Ага, значит, этот Сэмми – лицо мужского пола, если, конечно, тетя Пегги не имела в виду говорящего коня.) – Я пытаюсь вспомнить, когда же ты в последний раз приезжала к нам. Твои мозги помоложе моих, и ты наверняка помнишь. Когда это было?
Со слов Кэролайн Пенни знала: после смерти отца Оливия практически не покидала стен дома. Значит, в этом году она никак не
– Кажется, в прошлом году. Или в позапрошлом? – У Пенни появилась спасительная мысль перекинуть вопрос матери Оливии; повернувшись к миссис Б-У, она застенчиво улыбнулась. – Мама, ты помнишь, когда я в последний раз ездила в Эджкомб?
Она с удовольствием отметила, как вопрос поверг миссис Б-У в замешательство, хотя и недолгое.
– По-моему, в прошлом году на Пасху. Мы ездили на восьмидесятилетний юбилей дяди Сэмми. Пегги, это ведь было в прошлом году?
– Конечно-конечно. Какая же я глупышка, – покачала головой старая леди. – Совсем забывчивой стала.
– Обязательно обнимите дядю Сэмми за меня, – сказала Пенни, подыгрывая миссис Б-У.
– Непременно, дорогая. Он очень обрадуется, когда я ему расскажу, как чудесно ты выглядишь и какой красавицей стала. Твои волосы стали еще шелковистее.
Тетя Пегги погладила Пенни по волосам и наградила прощальным поцелуем. Пенни старалась ничем не выдавать громадного облегчения, которое она испытывала.
Дождавшись, когда пожилые дамы покинут гостиную, миссис Б-У повернулась к Пенни. Несколько секунд она молчала, потом сказала:
– Полагаю, вы справитесь.
Сказав это, миссис Б-У вышла через боковую дверь. Такое пренебрежительное поведение уже не удивляло Пенни, но сдержать раздражение она не смогла.
– Мерзкая тетка! – прошептала Пенни, хотя миссис Б-У плотно закрыла за собою дверь.
Она взяла бутылку из серебряного ведерка и наполнила свой бокал. Гилберт по-прежнему лежал на полу.
– Хотя бы ты принимаешь меня, – сказала она псу.
Гилберт ткнулся носом в ее ногу. Пенни погладила его по голове и решила пристальнее рассмотреть триптих. Вытерев указательный палец о спинку дивана, она с предельной осторожностью коснулась деревянной поверхности. Пенни испытывала благоговейный трепет, дотрагиваясь до шедевра, созданного пятьсот лет назад. Если это действительно был оригинал Босха, она водила пальцем по одному из ценнейших в мире произведений. Она позабыла про дурацкий спектакль с престарелыми тетками. Сейчас она была художницей, которой представилась возможность подробно рассмотреть и даже потрогать редчайший, драгоценный шедевр. Чувства, испытываемые ею, были сродни религиозному экстазу. Гилберт подошел к ней, улегся на спину и засучил лапами в воздухе, довольно урча. Носком туфли Пенни погладила его по животу. Затем чуть отошла и, потягивая шампанское, продолжила разглядывать дубовые доски, на которых был написан триптих. Она так увлеклась, что не услышала ни звука открывшейся двери, ни шагов за спиной.
– Пенни…
Пенни вздрогнула, но бокал был почти пуст, и на пол не пролилось ни капли. Гилберт вскочил и завилял хвостом. Повернувшись, она увидела застенчиво улыбающуюся Оливию.
– Кэролайн говорила, что вы специализировались на искусстве эпохи Возрождения. Смотрю, вы любуетесь нашим Босхом.
У Пенни округлились глаза.
– Так это действительно его триптих?
Оливия кивнула и нагнулась, чтобы погладить пса, устроившегося между ними.
– Босха не спутаешь ни с кем. Согласны?