Мечты Энни
Шрифт:
В этом году Каннингхэмы устроили вечеринку. Энни взяла с собой Дэниела, однако они не задержались там надолго, потому что обстановка в доме была такова, что присутствие детей в нем было нежелательным. К счастью, ребятишки играли в «Монополию» в столовой и даже не подозревали о том, что взрослые вытворяли прямо у них под носом — стоило открыть дверь, и можно было наткнуться на парочку, откровенно занимавшуюся распутством. Кевин ущипнул Энни за попу, предложив ей пойти в гараж. Только Богу известно, где в тот момент была Валерия.
У Энни появился прекрасный повод уйти в одиннадцать
— И в этом ты отправишься на вечеринку, милая? — с ужасом спросила Энни.
— Да, мамочка, и хотя я понимаю, что мы не можем себе этого позволить, но мне бы так хотелось иметь ботинки с заостренными носками.
К Рождеству Энни купила дочери именно такие ботинки, а Дэниел получил долгожданный бильярдный стол. Бруно держал его в «Гранде», а после закрытия бара в канун Рождества перевез в тупик Хезер и помог установить в гостиной. Как только закончатся рождественские каникулы, его планировали отнести в гараж.
— Веселого Рождества, Энни! — Перед уходом Бруно нежно поцеловал ее в губы, и она почувствовала, как по ее телу пробежала легкая дрожь. Ему было шестьдесят, но он по-прежнему оставался эффектным мужчиной. Сиси, должно быть, была в ярости!
Энни перевернулась в кровати уже, наверное, в сотый раз. Она не высыпалась уже несколько недель подряд, с тех самых пор, как сшила свой первый костюм. В голове гудело от новых идей, и ей пришлось держать возле кровати блокнот, чтобы записывать их. Ее наряды расходились, как горячие пирожки, их катастрофически не хватало. Энни удавалось сшить лишь один костюм в неделю, однако молва, похоже, стала распространяться. В последнюю субботу перед Рождеством какая-то женщина спросила:
— Вы и есть та самая леди, которая шьет платья из лоскутов? — Энни пришлось сказать, что она все распродала, но в новом году принесет еще.
Затем одна прекрасно одетая, но ужасно заносчивая дама предложила покупать у нее два костюма в неделю за семь фунтов пятьдесят центов каждый.
— Я подумаю об этом, — сказала Энни, крайне изумившись.
— Что ей от тебя было нужно? — спросила Сиси.
— Ты знаешь ее?
— Мне известно, кто она. Она владеет дорогим бутиком в Честере. Там ничего не купишь меньше, чем за пятьдесят фунтов.
— Пятьдесят фунтов? Она предложила покупать у меня два наряда каждую неделю за семь фунтов пятьдесят центов.
— Какая наглость!
Позже Сиси задумчиво сказала:
— А знаешь, Энни, было бы неплохо открыть магазин.
Собственный магазин! Вот и еще одна причина не спать по ночам. На Рождество Энни часто виделась с Сиси — Сильвия с Эриком и детьми укатили в Марокко, поэтому бабушка была свободна. Они постоянно говорили об открытии магазина.
— Дело в том, — сказала Энни, — что мне просто физически не удалось бы изготовить столько одежды, чтобы заполнить ею прилавки магазина.
Сильвия позвонила в тот момент, когда Энни как
— Мы каждый день ездили в крепость Касба. Я накупила целую кучу прелестных вещиц.
— А что ты делаешь сегодня вечером? — поинтересовалась Энни.
— Мы собираемся провести время в кругу семьи. Я буду думать о тебе, подружка, когда часы пробьют двенадцать.
Положив трубку, Энни не преминула взглянуть на рождественскую открытку, которую прислало семейство Черчей. Только Сильвия могла прислать нечто столь нарочито-показное — фото всей семьи, сделанное прямо в их загородном доме. Сильвия, словно королева, сидела в розовом кресле, держа Ингрид на коленях, а Жасмин, прислонившись к матери, смотрела в камеру своими темными, загадочными глазами. Обе девчушки были одеты в тонкие белоснежные платья. Эрик примостился на подлокотнике кресла, как бы невзначай положив руку на плечо жены. А в глубине комнаты стояла рождественская елка, сверкающая разноцветными огнями. Должно быть, они украсили ее задолго до Рождества, поскольку поздравительная открытка пришла одной из первых.
«Ну, сегодня я уж точно не усну». — Энни осторожно вылезла из-под одеяла, стараясь не потревожить Сару, хотя даже если бы дом рухнул, ее дочь вряд ли проснулась бы от этого. И когда спустя два часа раздался звонок в дверь, она по-прежнему спала как убитая.
Дверной звонок трезвонил, не переставая, словно тот, кто нажимал кнопку, стоял, прислонившись к двери. Обеспокоенная тем, что это, возможно, какой-нибудь пьяница, перепутавший адрес, Энни, прежде чем открыть дверь, закричала:
— Кто там?
— Это я, — послышался сиплый голос.
Сильвия! Энни открыла дверь.
— О боже! — воскликнула она.
Челюсть Сильвии распухла, из носа текла струйка крови. Она была в ночной рубашке, так же как и ее девчушки. Ингрид крепко спала у нее на руках. Жасмин, явно перепуганная, вцепилась в рубашку матери.
— Что случилось, Сил? — Энни взяла на руки Жасмин и понесла ее в дом.
Сильвия опустилась на диван.
— Эрик выпил лишнего, — вяло сказала она. — Мы как раз собирались идти в постель, когда на него что-то нашло. Он сказал, что ненавидит меня еще больше, чем когда-либо, потому что я была с другими мужчинами. И что особенно ему ненавистна… — она кивнула на Жасмин, — поскольку она цветная. По его мнению, люди хихикают за его спиной, считая его рогоносцем. Вот уж не думала, что это слово все еще актуально в наши дни, Энни. Рогоносец!
— О, милая!
— В конце концов ты оказалась права. — Сильвия на секунду закрыла глаза. — Мне не следовало связываться с ним снова. Как говорится, горбатого могила исправит, правда?
После нескольких чашек чая она стала укладываться спать. Энни уложила всех троих в своей комнате.
— Ты единственный человек в целом мире, к которому я могу обратиться за помощью, — с благодарностью сказала Сильвия, когда Энни бережно укрывала ее одеялом. — У Сиси началась бы истерика, а Бруно тотчас помчался бы в Ормскирк и зарезал Эрика прямо в постели.