Мечты Энни
Шрифт:
— Как правило, в это время мы уже закрываемся, — объяснила Сильвия, — но в канун Рождества приходится работать дольше. Да и народу здесь в обычное время не так много. Вряд ли кто-нибудь из собравшихся принадлежит к числу наших постоянных клиентов, а один или двое обязательно начнут буянить. И если они не утихомирятся, Бруно, не раздумывая, вышвырнет их вон. Он очень разборчиво относится к тому, кого приглашать в свой бар. — При этих словах она указала пальцем в окно. — Видишь вон ту компанию? Они выглядят ужасно вульгарно
Энни посмотрела в указанном направлении. Посреди комнаты за столом сидели шесть мужчин и две девушки. Она увидела, как один мужчина, задев бокал локтем, столкнул его на пол. Однако он даже не заметил этого, поскольку был слишком занят беседой с девушкой, сидящей рядом с ним. Она сказала ему что-то, и он, засмеявшись, жадно впился в ее губы.
— О боже!
Энни почувствовала, как в ее жилах стынет кровь. Это была Мари! На ней был черный джемпер, подчеркивающий ее округлившуюся грудь. Энни так и ахнула, когда мужчина, сидевший по другую сторону от ее сестры, со злостью оттолкнул первого. Было очень похоже на то, что все закончится потасовкой. Впрочем, Мари выглядела совершенно равнодушной. Казалось, ей было просто весело, и, откинув голову назад, она громко засмеялась, когда второй мужчина прижал ее к себе. А в это время первый кавалер встал и шатающейся походкой побрел в сторону мужского туалета.
— Что-то не так? — спросила Сильвия.
Энни беспомощно кивнула.
— Девочка в черном джемпере — моя сестра!
Сильвия нахмурилась.
— Но ты же говорила, что твоя сестра учится в школе Гренвиля Лукаса и что она младше тебя!
— Это она, наша Мари. И ей всего тринадцать.
— Но она выглядит гораздо старше. Может, сказать Бруно? Он сию же минуту выставит их за дверь. Он очень строг в отношении таких вещей.
— Я бы предпочла, чтобы ты этого не делала.
Энни почувствовала, что больше не может наблюдать за этой сценой. Как же ей поступить?
— Ну же, пойдем, Энни, — ласково сказала Сильвия. — Я поставлю новую пластинку, и ты обо всем мне расскажешь.
Энни вернулась домой в полвторого ночи. На душе у нее было легко. Она рассказала Сильвии обо всем, начиная с того, как они жили у Дот и как переехали на Орландо-стрит, и заканчивая тем, как на днях мать погладила ее по голове, а вернее, ей так показалось. Было таким облегчением поделиться с кем-то своими проблемами.
Энни крадучись поднялась к себе наверх и, не включая свет, чтобы не разбудить сестру, стала на ощупь искать свою рубашку. Однако как только ее глаза привыкли к темноте, она поняла, что кровать Мари пуста. Но где же она?
Несмотря на то что Энни очень устала, она никак не могла уснуть. Девочка беспокойно ворочалась в постели, думая о сестре. Люди, с которыми Мари проводила время, были отнюдь не «мальчиками», а взрослыми мужчинами. Было ли им известно, что
Постепенно Энни стала проваливаться в сон, но неожиданно вздрогнула, проснувшись от резкого звука. Она привстала, пытаясь понять, что это за шум. Кто-то бросал в окно камешки. Мари!
Энни встала с кровати. Ее сестра стояла во дворе, собираясь швырнуть очередной камень. Энни сбежала вниз и впустила ее в дом.
— Где, скажи на милость, ты пропадаешь? — спросила она.
— Со мной все в порядке, — весело сказала Мари. — Спасибо, сестренка. Я забыла ключ, а мне не хотелось будить нашего старого дурака.
— Он не старый и не дурак, — прошептала Энни, когда они очутились в спальне. — Наш отец — бедный беспомощный человек, который изо всех сил старается ради нас.
— Да неужели! — язвительно произнесла Мари. Она бросила одежду на пол и натянула ночную рубашку. — Спокойной ночи, Энни. Веселого Рождества, — все тем же ехидным тоном сказала она, залезая в постель.
— Я видела тебя в отеле «Гранд», — сказала Энни.
Мари икнула.
— Не может быть! А что ты делала в отеле «Гранд», мисс Золушка?
— Там живет моя подруга. Я помогала на кухне.
Мари даже привстала в постели.
— Так ты водишь дружбу с этой итальянкой? Ну и какая она?
— Сейчас я задаю вопросы! — резанула Энни. — Что ты делала в компании тех ужасных взрослых парней? На вид им, по меньшей мере, лет двадцать пять.
Мари недовольно фыркнула.
— Не суй нос в чужие дела!
— Я чуть со стыда не сгорела, увидев, как мужики лапают мою сестру. У нас не такая уж неблагополучная семья, чтобы ты вытворяла столь ужасные вещи. Ты могла бы остаться дома и посмотреть телевизор.
— Но ты же не сделала этого.
— Я работала, — скромно сказала Энни.
— И что ты имеешь в виду, говоря, что у нас не такая уж неблагополучная семья? — насмешливо поинтересовалась Мари и грубо засмеялась. — Ты что, ослепла? На дворе Рождество, и если бы мы сами не украсили комнату, ничто в этом доме не указывало бы на приближение праздника. И так было всегда, даже когда мы были детьми, ни подарков — ничего! — Подавшись вперед, она сердито сказала: — Как только я стану достаточно взрослой, я пулей вылечу из этого дома, чтобы больше никогда сюда не вернуться.
Энни тяжело вздохнула. Ей нечего было возразить. Мари говорила правду. Энни снова стала засыпать и вдруг услышала, как голос, в котором смешались отчаяние и боль, тихонько произнес:
— Я должна заставить кого-нибудь полюбить себя, Энни. Именно это я и делала сегодня вечером — искала человека, который бы полюбил меня.
— Я люблю тебя, Мари, — поспешно сказала Энни.
Конечно, они с сестрой не были близки так, как ей бы того хотелось, поскольку их характеры отличались друг от друга, однако Энни искренне любила Мари.