Мечты Энни
Шрифт:
Возвратившись к рабочему столу, Энни бегло просмотрела записную книжку, предназначенную для выполнения стенографических записей, обнаружив там всего два небольших письма. Она быстренько напечатала их на машинке и положила в папку, лежащую на столе мистера Руперта, чтобы он, вернувшись в офис, смог подписать бумаги вместе с теми, что она уже напечатала сегодня утром, а затем смахнула сигаретный пепел с кожаного верха. К тому времени, когда стрелка часов показала половину третьего, Энни больше нечем было заняться. Ей нужно было забрать
Она опустила подбородок на руки, сложив их ладонями вниз на пишущую машинку. Ей ужасно не хотелось переезжать из отеля «Гранд», тем самым расстраивая Сиси, но нужно было считаться с Мари. Сестра Энни жила неподалеку от дома тетушки Дот, приглядывая за хозяйкой — пожилой женщиной, которой с каждым днем становилось все хуже, и Энни терзало не покидавшее ее ощущение вины, замешанное на чувстве ответственности за сестру.
В офисе мистера Руперта зазвонил телефон. Энни взяла трубку у себя в комнате, чувствуя себя при этом очень важной персоной, и договорилась о встрече звонившего с ее боссом на следующей неделе.
Внезапно откуда-то снизу послышался громкий крик:
— Роза, Ро-о-за! Мистер Бунион и его посетитель сию же минуту желают чашечку чая.
— Вообще-то у меня всего лишь одна пара рук. Постараюсь как можно скорее, — ответил кто-то сиплым голосом.
Было слышно, как Роза, в чьи обязанности входило подавать чай, сердито гремела посудой на кухне. Эта женщина, которой скоро должно было исполниться восемьдесят лет, поистине была лучом света в унылой атмосфере, которая царила в компании «Стикли и Пламм». Она без колебаний высказывала в лицо то, что было у нее на уме. «Если кому-то что-либо во мне не нравится, то самое страшное, что они могут сделать, это уволить меня», — гордо говорила она.
Энни вернулась к своим грустным мыслям.
…Покинув песчаный пляж, она побежала в отель «Гранд», чтобы попытаться перехватить Бруно, который именно в это время должен был везти домой Мари, однако проносящиеся мимо машины казались ей одинаковыми. А что, если он уже высадил Мари в конце Орландо-стрит?
Бруно как раз собирался отъезжать, когда Энни, пошатываясь, подошла к машине. Она бросилась на капот, и «мерседес» резко остановился, с визгом затормозив.
— Ради бога, Энни! — воскликнул Бруно раздраженно. — Ты что, решила покончить жизнь самоубийством?
Она пыталась объяснить, но язык отказывался ей повиноваться. Казалось, ни в одном словаре не нашлось бы слов, способных описать то, что она только что увидела.
— Мои мама и папа… — прохрипела Энни, и это было единственное, что ей удалось выдавить из себя.
Она стояла, холодная как ледышка, и вся дрожала. Даже когда Бруно стал трясти ее за плечи, она все еще не могла говорить.
Затем вышли
— Оставайся здесь, Мари.
После этого он сел в машину и уехал.
Сиси сделала чашку чая.
— А может, капельку виски? — предложила она, однако Сильвия сказала испуганным голосом:
— Энни недавно попыталась выпить виски, и ее затошнило.
Мари выглядела очень напуганной.
— Что случилось, сестренка?
Энни распахнула руки, и сестра упала в ее объятия. Наконец она снова обрела дар речи.
— Они мертвы, Мари. Наши мама с папой мертвы.
Сиси удивленно вскрикнула.
— Упокой, Господи, их души. — И с этими словами она перекрестилась.
— Дело в том, что, — всхлипывая, продолжала Энни, — это все моя вина. Я убила их. Они не захотели прийти на выступление, и я наговорила им массу отвратительнейших вещей.
— Людей нельзя убить словами, Энни, — озадаченно сказала Сиси.
— Но именно это я и сделала!
— Я тебя не понимаю, дорогая.
Но как бы Энни ни старалась, она не могла описать ту ужасную сцену, свидетелем которой ей совсем недавно пришлось стать.
Спустя какое-то время возвратился Бруно, привезя с собой рыдающую Дот. Соседка Харрисонов знала, что она была родственницей погибших, и полиция приехала к ней со страшным известием. Бруно обнаружил ее вместе с Бертом на Орландо-стрит. Берт остался там, чтобы ответить на все вопросы, которые обычно задают в подобных случаях.
— О, мои бедные ягнята! — Дот привлекла Энни и Мари к себе, обняв своими тощими руками. — Ох уж этот Кен! Ему было наплевать, не так ли, что кто-нибудь из вас, девочки, непременно увидит их тела. Бедняжка Энни! — Она провела ладошкой по волнистым волосам племянницы. — Какой ужас! Я бы задушила этого негодника голыми руками, — прибавила она.
Бруно тихонько разговаривал с женой и дочерью, и Сиси вдруг расплакалась. Сильвия уставилась на Энни, не веря своим ушам.
— Но, Дот, ничего бы этого не случилось, если бы не я! — охрипшим голосом закричала Энни. — В этом виновата только я. Я довела их до этого. О, если бы только я держала рот на замке, они все еще были бы живы!
— О чем ты говоришь, милая?
— Я самый мерзкий человек на земле. — У Энни было ощущение, что ее голова вот-вот взорвется. Как же ей теперь жить с этим? — Я наговорила им столько ужасных вещей!
— Погоди минутку. — Бруно схватил Энни за плечо. — Твой отец убил твою мать, а потом покончил с собой. Их смерть никак с тобой не связана.
— А я говорю, что связана, — сказала Энни рыдая.
— Он оставил записку, — резким тоном произнес Бруно. — Твой отец умирал от рака. Ему оставалось жить всего несколько недель. Он взял твою мать с собой.
Энни замотала головой.
— Это была всего лишь отговорка. Просто он не хотел, чтобы я всю жизнь корила себя в их смерти.