Мечты и думы
Шрифт:
И благолепием
Как озарилося!
И жутко на сердце,
А все же ласково,
И вся душа
Мгновенно обновилася.
Меня захватывает
Этот новый мир.
Крылья широкие
Везде расправлены.
И весь он зыблется,
И весь колышется,
И весь летит, летит…
И сердце замерло
В багровом зареве
Святого вечера.
На подвиг добрый так
Я препоясался.
А ночь меж тем кругом
Все расплывалася
И все
Как есть надвинулась,
Кругом захлынула…
Я бьюсь и плаваю.
Владыко, мощи дай,
Дай одоление!
Ноябрь-декабрь 1896
Петроград
МЕЖ НИВ
Прозорливой старице А. И. Д.
Почивают золотые,
Благодатные, святые
Нивы вдоль пути.
Только небо все да нивы…
Час смиренный, сиротливый!
Время спать идти.
Тихо мы бредем до дому
И вверяемся седому
Морю спелых нив.
Убаюкивает с лаской
Зыбь их, думной, сизой краской
Боль угомонив.
Там овец плетется стадо
В хлев свой: дома лишь отрада!
По углам — пора.
Минул час дневного пыла.
Солнце, просиявши, скрыло
Свет свой до утра.
Утро… о рассвет волшебный!
Навевайте сон целебный,
Волны нив, на нас,
И про утро нам шепчите,
И в гнезде нас заключите
В этот тихий час.
Лейте мир и упованье,
Так что с солнцем расставанье
Сил в нас не убьет.
Дремля наяву, кончаем
Жизнь, и лишь рассвета чаем.
Так наш дух поет.
9 июля 1896
Михайловское
ПО ДНЯМ
Ф. А. Лютеру
Други мои, просите у Бога веселия.
Будьте веселы, как дети, как птички небесные.
Есть не только тайны заката,
О, не только есть таинства ночи:
Есть и тайны рассвета, откровения утра,
Легче, воздушной, короче!
За тканями света денного
Эти тайны вьются и реют.
Это — легкие, стройные, приветные духи,
Кротостью, ласкою веют.
Да, да, эти светлые тайны,
Озаренные отрадой виденья…
Вот жизнь, и блаженная, и духом просвеченная —
Благодать возрожденья!
Это — весна, но в небесах растворенная,
Это — дни после Воскресенья Христова,
А венец этих дней — Вознесение духа,
Вознесение воплощенного Слова!
Легкой, мягкой дымкой облака собралися,
Застилают они солнце покровом.
Пополуденный час…
Свет не яркий, но ясный.
Час,
Вот таких-то часов мы и алчем, и жаждем,
Как предвкусья горней отрады.
Ловим проблески их, упиваемся тайной,
Тайной ясной, полной услады.
Занавесимте окна в сияющий полдень,
Заведем веселые речи;
Тут и в свете, и в слове нам скажутся духи,
Радости беспредельной предтечи.
Вешнее утро…
Ступайте в поля и дубравы,
И почуете тех же благостных сил дуновенье.
В сладком детском восторге ваше сердце сожмется,
Осенит вас мощь вдохновенья.
И средь кущей, в праздничном, радужном, свежем уборе,
Узрите лик Христа живоносный.
Тело с духом, со страстью покой сочетаются в хоре,
В необъятном просторе
Жизни безбурной, но и не косной.
Февраль 1896
Петроград
МНОГИМ В ОТВЕТ
Я не любил. Не мог всей шири духа
В одном лице я женском заключить.
Все ловит око, все впивает ухо,
И только так могу в любви почить.
Когда б, простясь с возлюбленною девой,
Вперил я взор в роскошный неба свод,
Иль в сень широколиственного древа,
Иль в думу, вещую, как рокот вод, —
Простер бы к ним стремительно объятья,
Во мне б не девы образ уж царил:
Но девы лик и сны вселенной — братья:
К единому все диву я парил.
Так — обнимусь я с женской красотою,
Но через миг — с горой или ручьем,
Но душно составлять одно с четою,
Скорбя в разлуке с частным бытием.
Нет — естество свое стремясь раздвинуть,
В него рассвету, полдню и звездам,
И всем людским порывам дам я хлынуть,
Впитаю их — и все пребуду сам.
25 июля 1897
Петербург
II. СОНЕТЫ
1896. Позднее лето и ранняя осень
Боровичский уезд в Новгородском краю, Петербург
СВЯЩЕННЫЕ СОСУДЫ
В сосудах духа много мыслей есть,
Что бережно, внимательно, тревожно,
— Ах, так легко расплескать нам их можно! —
Как ценное вино, должны мы несть.
Как приговор, страшит нас эта весть:
Что за томленье — жить так осторожно!
А расплеснет вино тот раб ничтожный,
Что буйствовать захочет, пить иль есть.
Ужель же должен всяк из нас, в теченьи
Всей жизни, в судорожном напряженьи
Держать сосуд — не то дрожит рука?
Смирим сердец мятежные порывы: