Мечты о лучшей жизни

Островская Екатерина

– Погодите… – замотала головой оппозиционерка. – Это ж надо, а? И ведь никто ни ухом ни рылом!

Она выхватила из сумки телефон и начала нажимать на сенсорный экран.

– Где же тут чертов Интернет? Что-то я не могу войти. Эти айфоны – просто отстой, вечно подводят!

Девушка вскочила с кресла и унеслась из беседки.

– Леня! Леонид Петрович! Эй, кто-нибудь! Откуда здесь можно выйти в Интернет?

Лена не могла понять, что произошло с собеседницей, о чем та хотела поговорить с ней и почему интересовалась мужем тети, проживающей безвылазно в Туапсе. Мужа тети,

невысокого лысого армянина, Лена видела один раз в жизни, когда после первого курса отдыхала вместе с мамой в доме ее двоюродной сестры.

Вскоре скрипки стихли, очевидно, гости решили отдохнуть по-настоящему. Лена какое-то время оставалась в беседке одна, смотрела на красные кирпичные стены огромного дома, вспоминала свой разговор с Чагиным и не знала, радоваться ей или огорчаться от того, что уважаемый и, очевидно, очень богатый человек практически признался ей в любви. Конечно, сама она его не любит. Мужчина, разумеется, интересует ее немного, тем более что он, не успев толком познакомиться, ненавязчиво сумел сделать подарок – забор вокруг ее домика. Наверняка, когда Лена вернется домой, ограда уже будет стоять. Интересно, с крылечка можно еще увидеть поселок или взгляд упрется в глухую дощатую стену?

Она поднялась и пошла к остальным гостям. На небольшой помост забралась троица из популярного вокального ансамбля. Загремела музыка, и девицы стали пританцовывать, извиваться телами, касаться друг друга спинами, припевая:

Ах, мама, мама, что мы будем делать,Когда наступят зимние холода,Ведь у тебя же нету зимнего платочка,А у меня ведь нету зимнего пальта…

Танец был более чем откровенный, причем девушки почти не шевелили губами, вероятно, приготовились к этому выступлению заранее, и сейчас звучала фонограмма. Музыка смолкла, одна из певиц выкрикнула пронзительным голосом и почему-то с ярко выраженным южнорусским выговором:

– Йес! Нечего носить!

И тут же на сцене появился Чагин с тремя пакетами, в которых оказались коротенькие беленькие шубки. Девушки примерили их и стали посылать собравшимся воздушные поцелуи.

Потом популярный некогда народный артист исполнил грустную песенку про актера, которого все забыли и не узнают на улицах даже старушки, которым он когда-то являлся в сказочных снах. И хотя он периодически забывал слова, Леонид Петрович вручил ему сразу два подарка: мушкетерскую шпагу и абонемент на домашние матчи городской футбольной команды.

– А вы случайно не поете? – спросил Лену стоящий рядом дирижер.

– Иногда, – ответила она. И добавила: – Но только не за подношения. К тому же здесь оценивают не исполнительское мастерство, а какие-то иные заслуги.

– Значит, я вас не услышу, – посетовал режиссер и достал из кармана маленькую фляжку. – А могли бы вместе что-нибудь исполнить. Я, между прочим, хотел стать оперным певцом, а потом понял, что исполнителей много, дирижеров же единицы.

Мужчина протянул Лене свою флягу:

– Чачи хотите?

Девушка покачала головой.

– Напрасно отказываетесь,

хорошая вещь. Но все равно привет дяде.

– Передам при встрече, – пообещала Лена, не понимая, почему все вдруг прицепились к ее родственнику, о котором она и думать-то забыла.

Веселье продолжалось. Вице-губернатор старательно исполнил арию мистера Икс, но ему ничего не вручили, лишь некоторые присутствующие похлопали из вежливости, а оба старых народных артиста на всякий случай крикнули «Браво!». Вскоре начались танцы. Лену наперебой приглашали, однако она успела лишь раз потанцевать с режиссером, напомнившим ей, что предложение о роли в телесериале остается в силе, а потом еще с вице-губернатором, который признался, что был сегодня не в голосе. После чего у нее оказался всего один партнер по танцам – Леонид Петрович Чагин. Правда, и с ним Лена танцевала не очень долго. Потом они посидели какое-то время на террасе возле самовара, снова вернулись к гостям, и тут же зажглись фонари – солнце закатывалось за высокие ели, время пролетело незаметно.

Домой ее отвезли на том же белом «Мерседесе», на котором и доставили в резиденцию Чагина. Леонид Петрович тоже находился в машине. Путь показался коротким, и когда подъехали к высокому забору, Лена решила, что водитель ошибся адресом, но потом вспомнила о подарке соседа и рассмеялась.

– Вам понравилась моя вечеринка? – поинтересовался Леонид Петрович.

– Забавно. А вообще понравилась: я ведь впервые на подобном мероприятии.

– Если есть желание, буду проводить их почаще. Хоть каждый день.

– Хорошего понемножку, – улыбнулась Лена.

– Тогда не откажите в любезности позволить иногда по-дружески навещать вас.

– Буду рада вам в любое время.

Лена сказала так и поняла, что это не совсем правда. Но, с другой стороны, всего лишь проявление любезности, не более того.

Была почти полночь. Странный день свернулся клубком где-то за лесом, все впечатления съежились, плотно сцепившись друг с другом, словно Лена скомкала их перед тем, как уместить в своей сумочке.

На двери домика висел листок с запиской от Зины: «Я приходила кормить цыпленка, а потом отнесла его к Валентине Васильевне. Мало ли что».

Что значит это «мало ли что»? Неужели Зина могла подумать, что Лена не вернется домой ночевать? Но, как бы то ни было, день прошел замечательно, было весело и познавательно. И, главное, ей признались в любви. Или почти признались. А все равно приятно. Лена опустилась на кровать, хотела подумать, нужно ли ей это, но сил размышлять на такую серьезную тему уже не было.

Зина, похоже, растрезвонила на всю округу, что новую жительницу поселка Чагин пригласил к себе на закрытую вечеринку. А потому с утра под разными предлогами к Лене потянулись соседи, видимо, дождавшись, когда та позавтракает, выйдет из домика и готова будет ответить на все их вопросы.

Первыми, разумеется, появились Ушатовы. И стали восхищаться забором – надо же было придумать какой-то предлог для столь раннего визита. Владимир начал вымерять забор шагами, а когда закончил, поинтересовался: