Мечты роботов: Фантастические произведения (сборник)
Шрифт:
— Мерзавец ты, как хорошо, что ты умрешь!
— Мерзавец ты, как хорошо, что ты умрешь!
— Мерзавец ты...
Вверх и вверх по сумасшедшей спиральной гамме поднимался этот вопль, перешел в душераздирающий ульфазвук, вырвался за пределы слышимости и снова полез все выше и выше...
Белый клочок снова и снова сотрясала болезненная судорога. Потом он тихо напрягся...
Послышались обыкновенные голоса — множество голосов. Шумела толпа, крутящийся людской водоворот, который несся сквозь
— Куда тебя, приятель? Ты весь в дырках...
— В геенну, должно быть, но у меня...
— Я было добрался до рая, да Святой Пит, что с ключами...
— Ну нет, он-то у меня в кулаке. Делывали мы с ним всякие делишки...
— Эй, Сэм, сюда!..
— Можешь замолвить словечко? Вельзевул говорит...
— Пошли, любезный бес? Меня ждет Са...
А над всем этим бухал все тот же раскатистый рев:
— СКОРЕЕ! СКОРЕЕ! СКОРЕЕ! Шевелись, не задерживайся — очередь ждет! Приготовьте документы и не забудьте при выходе поставить печать у Петра. Не попадите к чужому входу. Огня хватит на всех. ЭЙ, ТЫ, ЭЙ, ТЫ ТАМ! ВСТАНЬ В ОЧЕРЕДЬ, А НЕ ТО...
Белый клочок, который когда-то был Пауэллом, робко пополз назад, пятясь от надвигавшегося на него крика, чувствуя, как в него больно тычет указующий перст. Все смешалось в радугу звуков, осыпавшую осколками измученный мозг.
Пауэлл снова сидел в кресле. Он чувствовал, что весь дрожит.
Донован открыл глаза — два выпученных шара, как будто облитые голубой глазурью.
— Грег,— всхлипнул он,— ты был мертв?
— Я... я чувствовал, что умер.
Он не узнал своего охрипшего голоса. Донован сделал попытку встать, но она не увенчалась успехом.
— А сейчас мы живы? Или будет еще?
— Я... я чувствую, что жив.
Пауэлл все еще хрипел. Он осторожно спросил:
— Ты... ты что-нибудь слышал, когда... когда был мертв?
Донован помолчал, потом медленно кивнул.
— А ты?
— Да. Ты слышал про гробы?.. И женское пение?.. И как шла очередь в ад? Слышал?
Донован покачал головой:
— Только один голос.
— Громкий?
— Нет. Тихий, но такой шершавый, как напильником по кончикам пальцев. Это была проповедь. Про геенну огненную. Он рассказывал о муках... ну, ты это знаешь. Я как-то слышал такую проповедь... Почти такую.
Он был весь мокрый от пота.
Они заметили, что сквозь иллюминатор проникает свет, слабый, бело-голубой, и исходит он от далекой сверкающей горошинки, которая не была родным Солнцем.
А Пауэлл дрожащим пальцем показал на единственный циферблат. Стрелка неподвижно и гордо стояла у деления, где было написано «300 000 парсеков».
— Майк,— сказал Пауэлл,— если это правда, то мы вообще за пределами Галактики.
— Черт! — ответил Донован.— Значит, мы первыми вышли за пределы Солнечной системы, Грег!
— Да, именно! Мы улетели от Солнца. Мы вырвались за пределы Галактики.
И тут он тяжело упал в кресло:
— Но как же мы вернемся, Майк?
Донован неуверенно улыбнулся.
— Ерунда! Корабль доставил нас сюда, корабль отвезет нас обратно. А я, пожалуй, поел бы фасоли.
— Но, Майк... постой. Если он отвезет нас обратно таким же способом, каким доставил сюда...
Донован, не успев подняться, снова рухнул в кресло.
Пауэлл продолжал:
— Нам придется... снова умереть, Майк.
— Что ж,— вздохнул Донован,— придется так придется. По крайней мере, это не навечно. Не очень навечно...
Теперь Сьюзен Кэлвин говорила медленно. Уже шесть часов она медленно допрашивала Мозг — шесть бесплодных часов. Она устала от этих повторений, от этих обиняков, устала от всего.
— Так вот, Мозг, еще один вопрос. Ты должен постараться и ответить на него просто. Ты ясно представлял себе этот межзвездный прыжок? Очень далеко он их заведет?
— Куда они захотят, мисс Сьюзен. С искривлением пространства это не фокус, честное слово.
— А по ту сторону что они увидят?
— Звезды и все остальное. А вы что думали?
И неожиданно для себя она спросила:
— Значит, они будут живы?
— Конечно!
— И межзвездный прыжок им не повредит?
Она замерла. Мозг молчал. Вот оно! Она коснулась больного места.
— Мозг! — тихо взмолилась она.— Мозг, ты меня слышишь?
Раздался слабый, дрожащий голос Мозга:
— Я должен отвечать? О прыжке?
— Нет, если тебе не хочется. Конечно, это было бы интересно... Но только если ты сам хочешь.
Сьюзен Кэлвин старалась говорить как можно веселее.
— Ну-у-у... Вы мне все испортили.
Она внезапно вскочила — ее озарила догадка.
— О боже! — У нее перехватило дыхание.— Боже!
Она почувствовала, как все напряжение этих часов и дней мгновенно разрядилось.
Позже она сказала Лэннингу:
— Уверяю вас, все хорошо. Нет, сейчас оставьте меня в покое. Корабль вернется, и вместе с людьми, а я хочу отдохнуть. Я должна отдохнуть. Теперь уйдите.
Корабль вернулся на Землю так же тихо и плавно, как и взлетел. Он сел точно на прежнее место. Открылся главный люк, и из него осторожно вышли двое, потирая заросшие густой щетиной подбородки.
И рыжий медленно встал на колени и звонко поцеловал бетонную дорожку.
Они еле отделались от собравшейся толпы и от двух ретивых санитаров, которые выскочили с носилками из подлетевшей санитарной машины.
Грегори Пауэлл спросил:
— Где тут ближайший душ?
Их увели.
Потом все собрались вокруг стола. Здесь был весь цвет «Ю. С. Роботс энд мекэникл мен корпорейшн».