Мечты сбываются
Шрифт:
– Тогда вам пора посмотреть на кабаре своими глазами. До начала представления мы пообедаем там, хотя еда, возможно, будет не такой вкусной, как в «Короне», но, я уверен, вполне съедобной. – И Чарльз повел ее в сторону района Скал.
Если Хоуп и Котти узнают, что она побывала в кабаре… Но «запретный плод» вызывал у Чарити волнующий трепет, и она не сомневалась, что сегодня ее ждет незабываемый вечер.
Прежде ей никогда не доводилось вечером посещать Скалы. Она была там всего лишь однажды, да и то днем и в сопровождении Котти. Сейчас на улицах было полно неряшливо одетых мужчин, которые нагло рассматривали Чарити, и женщин, очевидно,
Она полагала, что эти женщины достойны жалости, но не могла вызвать в себе иных чувств, кроме отвращения и презрения. Разве женщина, имеющая хоть каплю самоуважения, может до такой степени опуститься? «Нет, – уверенно сказала она самой себе, – со мной такого никогда не случится!»
И тогда ей впервые пришла в голову мысль о замужестве. Лучшая гарантия того, что она никогда не уподобится этим женщинам, – выйти замуж за человека, занимающего в обществе определенное положение, за такого, как, например, Чарльз… От этой мысли ей сделалось не по себе. И почему она подумала о замужестве именно сейчас? Не потому ли, что ей вдруг стало страшно за свое будущее? А может быть, из-за этих развратных женщин? Она искоса взглянула на Чарльза, державшегося совершенно непринужденно в этой обстановке, и почувствовала себя счастливой оттого, что идет рядом с ним. Нет, все-таки Хоуп и Котти ошибались…
Ее размышления были нарушены появлением двух пьяных, которые, пошатываясь, шли им навстречу и остановились посреди дорожки. Чарльз и Чарити хотели обойти их, но хулиганы преградили им путь.
– Ну-ка, кто это у нас тут? – с издевкой произнес один из них. – Красавчик вышел прогуляться со своей пташкой?
– Советую вам уйти с дороги, уважаемый, – холодно промолвил Чарльз.
– Уважаемый? – Мужчина подтолкнул локтем своего спутника. – Слышал, приятель? А что будет, если мы не отойдем?
– А вот что, дружище. – Бонни поднял трость, раздался щелчок, и в слабом свете сверкнуло тонкое лезвие. – Если вы не уступите дорогу, то скоро пожалеете об этом.
– Э, погодите, господин, – заговоривший с ними внезапно побледнел и, подняв руки, попятился, – мы не собирались делать ничего плохого, просто хотели немного поразвлечься.
– Тогда убирайтесь, – так же холодно скомандовал Бонни.
Двое пьяниц стремительно скрылись в темноте, а Бонни не спеша убрал лезвие и предложил Чарити руку.
– Ну что же, дорогая, продолжим свой путь?
– Вы были великолепны, Чарльз! – воскликнула она, опираясь на его руку и все еще дрожа от пережитого. – Я так испугалась!
– Напрасно, дорогая Чарити. Эти подонки никогда не осмелятся оказать сопротивление тому, кто умеет поставить их на место.
Миновав несколько домов, Бонни остановился перед невзрачным зданием с грязным кирпичным фасадом и небольшой вывеской над входом, на которой было написано: «У Марстона».
– Изысканное заведение!.. – саркастически заметил он, постучав в дверь. – Вход только по приглашениям, вернее, только для членов клуба. Чтобы присутствовать на представлении, нужно быть членом клуба. Конечно, это не какой-то особенный клуб для избранных, но чем еще развлечься человеку в этом первобытном краю?
Через секунду в двери открылось смотровое окошечко, и Чарити увидела рассматривающий
– Господин Бонни, как всегда, рады видеть вас. Вас и вашу даму.
– Спасибо, Джексон, – царственно поблагодарил Бонни. – Наша ложа готова?
– Да, сэр. Все готово, сэр. – И швейцар повел их налево, к скрытой в темноте лестнице.
Поднимаясь по неосвещенным ступеням, Чарльз вел девушку за руку. По дороге Чарити взглянула вниз, на первый этаж клуба. Комната была серой от дыма, оттуда раздавались взрывы смеха, пахло потом, духами и табаком. Поднявшись наверх, они очутились в коридоре, тянувшемся через все здание. Справа была глухая стена, а слева – бархатные занавеси до пола. Пройдя половину коридора, тот, кого звали Джексон, остановился, раздвинул занавес и провел их в просторную ложу, где стояли стол, два стула и маленький плюшевый диван. Противоположную сторону тоже скрывала бархатная портьера.
– Желаете раздвинуть занавес? – спросил Джексон.
– Будьте любезны.
Когда драпировка раздвинулась, Чарити подошла к перилам и заглянула в нижнее помещение, тускло освещенное тремя свисавшими с потолка люстрами. Зал был заполнен до предела, все столики заняты, но на расположенной в дальнем конце маленькой сцене было еще пусто. От битком набитого зала исходило почти животное возбуждение, и Чарити кольнула тревога. Зачем она позволила привести себя сюда? Но стоило Чарльзу Бонни прикоснуться к ней, как все сомнения мгновенно улетучились.
– Вечернее представление начнется не раньше чем через час, – произнес он. – Так что у нас достаточно времени, чтобы не торопясь пообедать.
Поддерживая Чарити под локоть, он проводил ее к столу, усадил и, обойдя стол, сел по другую сторону, напротив нее. В ложу вошел официант. Налив немного вина в бокал Бонни, он подождал, пока тот, сняв пробу, одобрительно кивнул, а затем наполнил оба бокала.
– Еду я уже заказал.
– Да, сэр, – почтительно ответил официант и вышел из ложи.
– За вас, дорогая Чарити! – поднял свой бокал Бонни.
Они чокнулись, и Чарити выпила, чувствуя себя очаровательно порочной. Хотя ей уже исполнилось восемнадцать, она редко пробовала спиртное, потому что Хоуп и Котти считали ее еще слишком маленькой. О, что они подумали бы, если бы увидели ее сейчас! Не успела она поставить бокал, как Бонни снова произнес тост:
– А теперь… за нас!
Еще до того как принесли обед, вино оказало свое воздействие. Чарити стало тепло, она раскраснелась и хихикала, смутно понимая, что ей не следовало бы больше пить. Но Бонни продолжал подливать ей и, когда первая бутылка подошла к концу, заказал еще одну. К этому времени Чарити ощущала абсолютную невесомость, и в мозгу у нее осталась одна-единственная мысль – мысль о мужчине, сидевшем по другую сторону стола.
– Жизнь в Англии мне наскучила, и я решил поехать сюда, чтобы развеяться, – небрежно ответил Бонни на ее вопрос о причине приезда.
– И вам это удалось, Чарльз?
– По правде говоря, нет. – Он с отвращением скривился. – Это дикое место населено дегенератами, пьяницами и преступниками всех мастей…
У Чарити вырвался тихий стон. Знал ли Чарльз, что ее мать тоже была осужденной? Скорее всего нет. Если бы она рассказала ему об этом, он с презрением отвернулся бы от нее. Поэтому она не стала возражать ему, а Бонни, даже не заметив ее замешательства, продолжил свою речь: