Мечты
Шрифт:
Он, наконец, отвёл глаза от неба за окном и посмотрел на юного дракона:
– То, что ты сказал о гордыне, тоже правда. И, если случится так, что я стану королём, несмотря ни на что, я вспомню твои слова. И позволю тебе претворить их в жизнь.
Азарк вдруг улыбнулся. Странно, болезненно, но светло. Встал.
– Тебе придётся потрудиться самому, мой король. И ты изменишь нас. Станешь великим и проживёшь долго. Столько, сколько вообще может жить дракон. Ты увидишь возрождение... Я не смогу... Я потому открылся тебе, мой король, что время моё уходит. И я хотел, чтобы ты верил. Да, для тебя и для
Азарк словно лучился удивительным светом. Улыбался мягко и светло, описывая будущее, которое видел. Восхищение отражалось на его лице, словно отблески того самого будущего. Закончив свою речь, он, не прощаясь и не давая возможности остановить себя, вышел за дверь. Тихо прикрыл её.
Неужели он, и правда, видел будущее? И свою смерть?
Дарос был до предела выбит из колеи этим разговором. Запустил руки в волосы, сжал голову. Думать о трагической судьбе отца, о собственной незавидной участи было тяжело. Ему придётся жить с этим. Долго или нет? Посмотрим. Но, если ему такая жизнь не сулит ничего доброго, то для других она может оказаться очень полезной. Не зря одна из древних легенд рассказывала о том, что первой звездой стал дракон, ухвативший себя за хвост и сжегший для того, чтобы обогреть других. Сомнительно что это может быть правдой, но глубокий смысл скрыт в притче: только сгорая ради других, станешь солнцем...
Сильнее сжал голову. Надо следить за мальчиком. Лучшей охраны, чем приятели - оборотни для него не нужно. Все хваткие, тренированные. Предупредить и пусть провожают его до дома после совместных гулянок.
Тихо открылась дверь. Фин просочился в неё и собирался было спрятаться в архиве, но Дарос позвал его:
– Иди сюда, Фингард. Садись.
Пригладил встрёпанные волосы и смотрел как юный гоблин усаживается на краешек стула. На него не смотрит. Что ж, заслужил.
– Я прошу у тебя прощения, Фингард, за всё, что произошло с тобой.
Фин поражённо вскинул на него глаза. Да, мальчик, я тоже умею удивлять. Виски нещадно ломило, в глазах двоилось, но он всё же продолжил:
– Так все говорят в подобных случаях. Ну, про тяжёлый период. Так и есть... Я перенёс несколько тяжёлых потерь за последнее время. И нельзя сказать, что я их пережил. Нет. Я пью, не сплю и выезжаю только на нашей выносливости. Боюсь, что мышление пострадало первым. Я и забыл, какие вы, гоблины, хрупкие. Распустил "золотую молодёжь". Я разберусь с ними...
– Не надо!- перебил его Фин.
– Почему?- спросил с подозрением.
– Мы с Зарвигом разобрались. Правда! И он не запугивал меня! А другие послушают его и заткнутся по поводу меня и твоих оборотней тоже!
Вот опять. Сходу выделил главное для него. Его бы в пару к Азарку, и несколько отделов можно закрывать. Ладно. Надо закончить мысль, пока он ещё в состоянии. Голова была странной: тяжёлой и какой-то ватной. Даже после гномьего самогона такого не бывало.
– Так вот. Я думаю, что тебе будет лучше уйти отсюда, Фингард,- парнишка опешил, а он продолжал.- Не подумай, что я гоню тебя. Ты очень хорош и отлично служишь, лучше, намного лучше большинства... Но ты выгоришь. То, как ты отреагировал на допрос... Да он был жестоким... ещё более жестоким, чем ты видел. Наши умельцы не просто так мучили того человека.
Можно было бы спорить, или вспомнить убитого Олиха, но Кира согласилась. Нет в ней жестокости. На то она и ведающая. И слава богам! Она с радостью уйдёт в свою тихую жизнь, как только поймёт, что история этого, ставшего таким близким мира, не пойдёт по очередному кровавому кругу...
Кстати о ведающих. Дракон удивил её. Был искренним, настоящим. Как тогда, с Кошкой. А ещё он был... больным. Нет, скорее истощённым настолько, что это казалось невероятным. Как можно было так довести себя?!
Он, кажется, совсем терял связь с реальностью потому, что снова, как в начале их разговора, вцепился руками в волосы и уставился в пространство.
– Пытается собраться,- поняла Кира.
А вслух сказала, своим "особым" голосом, вряд-ли он сейчас поймёт:
– А пойдём-ка, Шеф, на диван. Голова-то у тебя тяжёлая!
Дракон пробормотал что-то согласное, тяжело поднялся и двинулся к дивану, пошатнулся. Кира тут же подставила собственное плечо, крякнула:
– Всё-таки Фин - слабак, как ни посмотри!
Тело не слушалось ни у того, ни у другого, но совместными усилиями они дошкандыбали до дивана. Дарос тяжело осел на него.
– Ложись, Шеф. Ты засыпаешь совсем!- продолжала внушать Кира.
Дарос послушно лёг, а скорее упал на бок. Кира проверила, спит. Вымотался, бедняга, вконец. Не удержалась, погладила по голове, как маленького. Пальцами волосы ощущались иначе, чем это было с кошкой. Просто невероятно приятно. И Кира гладила и гладила его, присев рядом, забирая понемногу его усталость и тревоги.
Оторвала себя от него, быстро вышла из кабинета.
***
Фин почти вбежал в лабораторию Грана и повёл себя в высшей степени странно. Воровато огляделся и спросил:
– Ты один, господин?
Гран внутренне передёрнулся. Во-первых, ненавидел, как и Дарос, это обращение. А, во-вторых, в нём всё ещё сидел иррациональный страх, связанный с тем нелепым случаем. Потому он и ответил достаточно резко:
– Один. А в чём дело?
– Совсем один или с лаборантами?
Гран онемел от наглости, но взял себя в руки и вежливо ответил:
– Совсем один.
Сложил руки на груди и стал ждать, что же ещё выкинет юное дарование. Фин не разочаровал. Подошёл ближе, потянулся к его уху. Не шарахнулся в сторону Гран только потому, что гордость не позволила. А Фин прошептал ему в ухо:
– Возьми свой кофр и пойдём.
– Куда?
– Шефу плохо,- прошептал Фин.
Гран пошатнулся. Перед глазами встала картина: мёртвый Олих на постели. Если Дарос уйдёт, у него не останется никого!
Каким-то образом, гоблин понял его чувства, ухватил за руку и зашептал снова: