Мед его поцелуев

Рэмзи Сара

Но если Алексу придется спасать ее снова, он может решить, что уж лучше отдать ее замуж. Надо было уйти из библиотеки, как только Малкольм там появился. И никак не следовало наслаждаться беседой. Неужели для утраты здравого смысла ей достаточно смеха и лунного света?

Она опомнилась прежде, чем случилось что-то ужасное. Но хотя она не желала его — не хотела желать его, — ей до сих пор не хотелось сталкиваться с Пруденс. И пусть казалось, ни он, ни Пруденс не интересовались друг другом, Пруденс наверняка не понравится назойливость Эмили.

А

если Пруденс узнает, насколько Малкольм был близок к тому, чтобы поцеловать Эмили в библиотеке, что станет с единственным шансом Пруденс освободиться от матери?

Эмили взялась за перо. Она еще утром устроилась на кровати, распаковав подставку для письма, но с тех пор больше грезила наяву, чем писала. Ей оставалось лишь держаться подальше от Малкольма и надеяться, что леди Харкасл передумает выдавать Пруденс замуж ради возвращения в Англию.

Пальцы неудачно перехватили перо, и на коже расцвела чернильная клякса. Эмили тихо выругалась. Ей нужно работать, а не смотреть в пространство, позволяя чернилам течь по руке. Она опустила перо к бумаге и начала писать.

Вероника медленно шла по каменному коридору, с каждым шагом приближаясь к собственной гибели. Пламя факела дрожало от любого дуновения, словно в конце прохода дремало огромное чудовище, чье холодное зловещее дыхание с каждым выдохом грозило потушить огонь. Потребует ли ее похититель объятий этой ночью?

Эмили застонала и начала решительно зачеркивать каждую написанную строчку. Способность писать исчезла после встречи с Малкольмом в библиотеке. Если она останется в Шотландии, роман выйдет настолько отвратительным, что даже ее жадный издатель не рискнет его напечатать, опасаясь скандала.

В дверь тихонько постучали. Пруденс заглянула в комнату, не дожидаясь приглашения Эмили.

— Милли, разве ты не проголодалась? Мне так не хватало тебя за завтраком.

Эмили махнула рукой, приглашая ее войти. Она не хотела смотреть Пруденс в глаза, но лучше уж так, чем биться головой о подставку для письма.

— Служанка принесла мне рулет и немного шоколада примерно час назад… Или уже два?

Пруденс закрыла дверь и присела на край кровати.

— Я бы посоветовала тебе лучше следить за здоровьем, но я сама плохо ем. Тебе непременно нужно увидеться с нашими матерями — вчера вечером они выпили столько наливки, сколько всему Воксхоллу хватило бы на пару недель.

— Это ведь шутка? — спросила Эмили, отставляя подставку для письма и оттирая салфеткой испачканные чернилами пальцы.

— Чистая правда. Твоя мать, наверное, в какой-то момент переключилась на вино — губы у нее до сих пор пурпурные. А моя настолько затихла от головной боли, что ни слова не сказала о моей вчерашней неудаче с графом.

Пруденс с прошлого вечера заметно повеселела. Эмили поерзала на кровати, натягивая покрывало, словно кольчугу.

— Я рада, что ты решила не связываться с этим человеком.

Мне кажется, что он не тот тип мужчины, который тебе подходит.

— Хмм, — ответила Пруденс.

Эмили смерила ее подозрительным взглядом.

— Ты же не передумала?

Пруденс пропустила край покрывала между пальцами.

— Не совсем. Но, возможно, ты права. Если бы я встретилась с ним наедине, без матери, могли бы мы подойти друг Другу?

— Нет, — ответ получился резче, чем Эмили хотелось.

— Почему ты так думаешь? Это ведь была твоя идея, а не моя.

Она искренне удивилась, что и понятно, ведь Эмили сама дала ей этот совет. Эмили глубоко вздохнула. Если Пруденс все еще хочет замуж, она должна поддержать подругу, но только если Пруденс уверена в своем решении.

— А тебе не хотелось бы связать свою жизнь с кем-то менее… опасным, чем Карнэч? С тем, кто будет любить тебя, а не просто вычеркнет очередной пункт плана? Тебе стоит найти того, кому интересна история, кто любит книги и тихие семейные вечера, а не общественный порядок и парламент.

— В твоем исполнении это так скучно, — запротестовала Пруденс.

Эмили рассмеялась.

— Ты знаешь, что я хочу того же. Только без мужа, который будет мной командовать, но от тихих домашних вечеров я бы не отказалась.

— Возможно, я не хочу того же, — задумчиво сказала Пруденс, выравнивая покрывало и снова укладывая его в складки. — Я думала, мне подойдет ученый, но, может, стоит поискать мужчину, который запретит мне заниматься всеми этими древними языками и мертвыми городами.

— Для этого мужчина не обязателен.

Пруденс пожала плечами.

— У тебя были шансы на любовь, но ты их отвергла. У меня не было. И мне интересно: что, если я просто плохо искала их все эти годы?

— Любовь не так важна, как свобода, — сказала Эмили. — А любовь не к тому человеку… может казаться чем-то восхитительным, но в конце концов именно она все и уничтожит.

Она думала о Малкольме — Карнэче, нужно помнить, как правильно его называть, — но Пруденс сочувственно улыбнулась.

— А если бы ты нашла своего единственного вместо череды неприятных, если бы он сделал тебе предложение, это изменило бы твои чувства? Я знаю, что преследование лорда Кэсселя было ужасным, но должен же быть и кто-то достойный. Иначе зачем бы о любви писали столько стихов и пьес?

Эмили не хотела возвращаться к старым поклонникам, даже мысленно — в особенности это касалось Кэсселя.

Она поднялась и потрясла колокольчиком. В библиотеке царило средневековье, но сам замок был куда более современным.

Можно было притвориться, что она все еще в Лондоне, а не в замке с тем единственным мужчиной, который едва не пробился сквозь все слои ее защиты.

— Мне нужно одеться и спуститься вниз, ты не против?

— Я же вижу, ты меняешь тему, — слабо улыбнулась Пруденс. — Но раз уж ты собралась одеться, не могла бы ты подобрать что-то подходящее для пикника? Я поэтому и зашла.