Мед его поцелуев
Шрифт:
Сегодняшний первый залп прошел не так, как предполагалось.
По крайней мере, у него была поддержка братьев — хотя сочувствие их обычно помогало лишь в том, что раздражение Малкольма переключалось на самих братьев вместо остальных врагов. К тридцати четырем годам Малкольм остался старшим и ответственным за них, с тех пор как в прошлом году не стало отца. Аластер был на три года младше Малкольма и стал сельским викарием, хотя отнюдь не всегда отличался таким благочестием. Но близнецам исполнилось всего двадцать пять, и, без жен, без ренты, без собственных домов, они стали постоянной занозой в боку Малкольма.
— Мне
Дуглас улыбнулся.
— Ты грозишься этим с тех пор, как мы начали ходить. Посылай Дункана. Военная форма идет ему больше, чем мне.
— Только потому, что я чаще моюсь, — ответил Дункан. И повернулся к Малкольму, готовый опять гнуть свою линию.
— Ты же не можешь всерьез думать о браке с этой девчонкой, брат. Это все равно что приковать себя кандалами к овце.
— Или размазне, — предложил свое определение Дуглас.
— Она не размазня, — возразил Аластер. — Мисс Этчингем просто… повесит на тебя ярлык тихони, разве нет?
Малкольм прожег взглядом сутану брата. Аластер обычно принимал его сторону, не близнецов.
— Почему я не могу жениться на тихой женщине? Это будет приятное отдохновение от того, как все вы дружно критикуете каждый мой шаг.
— Наша с Дугласом критика обычно молчалива, — сказал Дункан и подчеркнул это очередным «тайным» жестом, от которого они с Дугласом снова расхохотались.
Малкольм решил, что с него достаточно.
— Мисс Этчингем очень милая юная леди.
— «Юная» слишком мягкое слово, — пробормотал Дуглас.
— Очень милая юная леди, — повторил Малкольм, повысив голос. — Она совершенно очевидно утомлена дорогой. Что до разговоров, я не могу ее винить за то, что она не хотела с вами разговаривать.
— А с тобой она говорила? — спросил Аластер.
Ответ был известен всем. Малкольм сопроводил ее на обед, следил за тем, чтобы на ее тарелке оказывались лучшие деликатесы, вел с ней беседы о погоде, об обществе, обо всем, что только мог придумать, но безуспешно. Ее ответы были односложными. Выражение лица оставалось почти скучающим. Она не поднимала глаз от стола и словно надеялась на чудесное спасение. Пару раз ему удалось добиться от нее слабых смешков, но ничего даже отдаленно похожего на радость.
Он никогда раньше не знал поражений в попытке завязать с женщиной разговор. Даже леди Харкасл, оказавшаяся точно такой кислой мымрой, как и предупреждал Фергюсон, к концу вечера оттаяла.
Малкольм покатал бокал в пальцах.
— Вы знаете, что я должен жениться. Если хочу добиться в палате лордов достаточного влияния, чтобы спасти наш клан, придется проводить нужные и правильные приемы. Для этого необходима хозяйка. Фергюсон высказался в ее пользу. Говорил, что она отлично умеет вести светские беседы. И никогда не участвовала в скандалах. И ей нужен муж.
Аластер глотнул виски.
— Фергюсон знаком с ней всего пару месяцев. К тому же, с чего ты так доверяешь его суждениям о нашем обществе?
Фергюсон был ближайшим другом Малкольма, но покинул Шотландию, внезапно получив титул герцога Ротвела несколько месяцев назад. Теперь
— Фергюсон понимает свет, — ответил Малкольм. — Просто не интересуется им.
— Но если тебе нужна хозяйка, не стоит ли подыскать ту, которая способна ею стать? И говорить с людьми? — спросил Аластер.
Дуглас отвлекся от своей молчаливой дискуссии с Дунканом.
— А как насчет той блондинки? Она довольно разговорчива, если ты вдруг этого не заметил в попытках начать беседу на своей стороне стола.
Та блондинка. Такие простые слова для такой прекрасной женщины. Впервые увидев ее в гостиной, он с трудом заставил себя сосредоточиться на женщине, которую собирался взять в жены. Эмили Стонтон была красива — выше его предполагаемой жены, с сапфировыми глазами, в которых светились ум и чувство юмора. И она была верна, судя по тому, как пыталась подбадривать свою подругу.
Но она была не для него.
— Фергюсон сказал, что ничего не знает о ее прошлом, помимо того, что многие пытались ее добиться и потерпели неудачу. Он считает, что надежнее делать ставку на Пруденс. Если кто-то из вас захочет связать жизнь с леди Эмили, ваше право. По крайней мере, она избавит меня от вас.
— И она лучше Индии, — хмыкнул Дункан.
Аластер прожег близнецов взглядом, и они вернулись к своему разговору.
— Леди Эмили не кажется мне неподходящей. За обедом она была очаровательна и остроумна.
Малкольм этого не слышал. Обеденный стол был слишком велик, а сам он, вместе с матерью и Пруденс, сидел в отдалении от других гостей, чтобы дать им возможность поговорить. Но низкий соблазнительный смех Эмили долетал до него в моменты неловкого молчания Пруденс. Он с удовольствием поменялся бы местами с любым из братьев, чтобы услышать ее.
— Если мисс Этчингем не захочет продолжать наше общение, — начал он и тут же одернул себя. — Мисс Этчингем, если дать ей необходимое время, лучше подходит моим запросам. Мне нужна жена, которая будет безупречной, не станет причиной позора или скандала, будет хозяйкой моих приемов и сможет родить мне наследников. Ее родословная безупречна, ее финансы достаточно оскудели, чтобы она была благодарна за все, что я могу ей дать. Я уверен, что мы с ней способны отлично поладить. Леди Эмили может идти к черту. Аластер уставился на него, приоткрыв рот, что было ему несвойственно.
— Так ты хочешь получить тряпку… тряпку, которая будет с тобой из благодарности?
Малкольм залпом допил остатки виски. Подумал о третьем бокале, но решил не искушать благочестивого братца возможностью проповеди.
— А что мне еще делать, Аластер? Судьбой предписано жениться по обязанности, не по любви. Таков наш мир. И мисс Этчингем достаточно хороша.
— Наверняка есть и другие женщины, которые подходят куда лучше мисс Этчингем.
— Возможно. Но я не могу тратить месяцы и годы на то, чтобы гоняться за глупыми девчонками с ярмарки невест. Я должен занять свое место в палате лордов к ноябрю и закончить со свадьбой до этого срока.