Мёд и немного полыни

Знак информационной продукции (Федеральный закон № 436-ФЗ от 29.12.2010 г.)

Руководитель проекта: А. Туровская

Дизайн: Т. Саркисян

Корректоры: Н. Ерохина, Н. Казакова

Компьютерная верстка: Б. Руссо

Все

права защищены. Данная электронная книга предназначена исключительно для частного использования в личных (некоммерческих) целях. Электронная книга, ее части, фрагменты и элементы, включая текст, изображения и иное, не подлежат копированию и любому другому использованию без разрешения правообладателя. В частности, запрещено такое использование, в результате которого электронная книга, ее часть, фрагмент или элемент станут доступными ограниченному или неопределенному кругу лиц, в том числе посредством сети интернет, независимо от того, будет предоставляться доступ за плату или безвозмездно.

Копирование, воспроизведение и иное использование электронной книги, ее частей, фрагментов и элементов, выходящее за пределы частного использования в личных (некоммерческих) целях, без согласия правообладателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

Роман Марии Омар – очень личная книга. Не потому, что Мария рассказывает об истории нескольких поколений своей семьи, а потому, что, читая её, невольно погружаешься в своё прошлое. Как при чтении книг Ханса Фаллады или Джеральда Даррелла, в героях романа начинают вдруг узнаваться друзья и родственники, рассказанные истории пробуждают детские полузабытые воспоминания и над забавными происшествиями из книги смеёшься так, будто они услышаны за столом в кругу твоей собственной семьи.

Мария повествует о людях – об их отношениях, о радостях и горестях, об испытаниях, выпавших на их долю. Эти люди рождаются, влюбляются, ссорятся, работают, умирают. А за судьбами этих людей мы видим, как меняется время, как одна эпоха сменяет другую. И удивительным образом в какой-то момент приходит понимание, что смена эпох, политических режимов, валюты и прочие глобальные, казалось бы, изменения – это мелочи. Для человека куда важнее и значимее потеря коровы, письмо от ушедшего в армию сына, свадьба дочери, рождение внучки…

Такие книги, на мой взгляд, позволяют вспомнить (а кому-то и увидеть), что вокруг нас такие же люди, как и мы сами. Люди, за которыми стоит их долгий, уходящий в бесконечность род. И очень возможно, что там, в прошлом, наши прадедушки и прабабушки, дедушки и бабушки, отцы и матери вместе работали, воевали, помогали друг другу выживать в тяжёлые времена, плакали и смеялись по одним и тем же поводам. А значит, и мы не чужие друг другу.

Замечательная семейная сага, которую стоит прочитать.

Илья Одегов, писатель, создатель литературной школы «Литпрактикум», лауреат нескольких литературных премий

В конце лета 1914 года, когда степь выгорела и стала колкой, в ауле Кос-Истек [1] в семье Ишинияза-агая и Акжанай-апай родилась дочь. Назвали её Акбалжан, что в переводе с казахского означает «душа светлая, как мёд».

Её братья и сёстры не доживали до сорока дней, когда младенцам состригают первые волосы и поливают водой из серебряной посуды. В семьях, где дети часто умирали, что только не придумывали, чтобы удержать их на этом свете, – отдавали на

воспитание родственникам, нарекали русскими или странными именами, обрубали пуповину топором. Мать, нося ребёнка под сердцем, пообещала себе: если сможет его сохранить, будет молиться с утра до ночи.

Эта женщина бледнела, шепча защитные слова всякий раз, когда кто-то восхищался красотой её дочери. Вплетала в косы Акбалжан монеты, чтобы звоном отпугивать коварных джиннов и уберечь от дурного глаза. Умывала солёной водой и жгла сухой адыраспан [2] . Давала вдыхать убаюкивающий аромат священной травы. Растирала обгоревшие ветки в ладонях и пальцем дотрагивалась до лба и щёк дочери, оставляя едва заметные следы сажи.

Когда Акбалжан исполнилось семь, умер её отец, немолодой мужчина в белой чалме. Что с ним случилось, Акбалжан не знала. Мать плакала беззвучно, родственники молча склоняли головы и выходили. С потерей хозяина дом покинули не только громкие звуки и смех. Больше никто не угощал Акбалжан сладким куртом [3] , не улыбался, не просил спеть песню. Только мать по-прежнему гладила её по волосам и рассказывала на ночь сказки.

Акбалжан было шестнадцать, когда мать заболела. Она тряслась в ознобе, не переставая молиться, чтобы не угас их род. В один из холодных февральских вечеров матери стало легче. Она попросила Акбалжан причесать её, умыть. Прошептала слова благословения. Под утро застонала, схватила дочь за руку, протяжно выдохнула и предстала перед Всевышним.

Сидя у остывающего тела, Акбалжан прижимала к груди материнский платок. Пришла пожилая соседка. Помогла подняться, отвела подальше. Нагрела воду на печи и приступила к омовению.

В доме собирались люди. Акбалжан открывала рот, но не могла произнести ни слова из поминальной песни жо?тау. Всё вокруг колыхалось в белой дымке. Дымка окутывала и убаюкивала. Как обрывки снов, мелькали картинки. Вот уводят молодого соседа, и женщина рыдает вслед, опустившись на землю, её платок спадает с чёрных волос. Мать неслышно молится. Серый от пыли мальчишка обгладывает кости, лежащие на дороге. Мать обрывает листья полыни, заливает кипятком, и они с Акбалжан пьют горький настой.

Картинки царапали душу, но тут же прятались, стоило Акбалжан всмотреться в них. Сосало под ложечкой и хотелось подержать во рту кусочек хлеба, смакуя до сладости.

Почувствовав резкий запах гвоздики и услышав потрескивание – семена прокаливали на огне для прощального обряда, – Акбалжан будто очнулась. Увидела, как мать оборачивают в белый саван. Захотелось ещё раз взять её за тонкую руку, но тело уже укрыли под складками ткани.

После скорых похорон родня решила отдать красавицу-сироту замуж за сына Омирбая-агая из соседнего аула. С ним ей хотя бы не грозил голод.

Семья, в которую попала Акбалжан, жила в саманном домике на краю аула. Омирбай, сухой, высокий старик, двигался быстро для своего возраста. Когда он шёл навстречу, люди невольно сторонились, уступая дорогу. Жена Омирбая, Газиза, юркая и словоохотливая, наперёд догадывалась, когда подать что-то мужу или отойти. Их младшая дочь Айша была белокожей и шустрой – в мать. Сын Жангир – крупный, скуластый, неловкий в движениях и разговорах.

Семейная жизнь для него началась по воле родителей. Пусть сноха – сирота, зато шустрая, работящая, рассудили они. С такой не пропадёшь, может, отучит сына от дурных привычек.