Мёд с корицей
Шрифт:
Кто из них победой заблистал,
не в курсах, но версия – Овидий
в пандемию гениев создал.
ГАННА ШЕВЧЕНКО
*
Из фляги выпивши за здравие,
в своих шахтерках неизменных,
устало шаркая по гравию,
идут рабочие со смены.
Они идут, черны и дюжинны,
бросая касками зарницы —
их дома ждут, готовя ужины,
бухгалтерши и продавщицы.
Ложится справа
а слева балка слюдяная,
и небо грубое, двужильное,
светлеет, звезды пеленая.
Шахтер – основа мироздания.
И террикон, как черепаха,
застыл в режиме ожидания
за остановкой Красный Пахарь.
ВЛАДИМИР БУЕВ
*
Минули времена мятежные
Сто лет назад. И вдруг сегодня
Идут шахтёры. Неизбежное
Опять в России стало модно?
В их лицах кроется решительность.
Трезвы, хоть хряпнули за здравие.
И придаёт им убедительность
Шуршанье под ногами гравия.
Шагают в ногу, как товарищи,
И смело, укрепляясь духом.
Неужто новые пожарища,
А в государстве – заваруха?
А дома ждут их благоверные
И дети: мал, мала да меньше.
Ужель условия прескверные?
Несчастных косит голод женщин?
В глаза красоты бьют природные:
То балки, то поля тучнеют,
То небеса неоднородные —
Ночные звёзды днём наглеют.
Секрета нет: не в революцию
Идут шахтёры напрямик.
Не за поправки в Конституцию —
Шахтёры валят на пикник.
ГАННА ШЕВЧЕНКО
*
Ночи стали темными и длинными,
солнце опустилось за паром,
воздух, переполненный дельфинами,
отдает водой и серебром.
Папоротник светится сквозь толщу
из-за тучи видимый на треть —
нужно быть внимательней и проще,
чтобы звезды в небе рассмотреть.
Чем светлей, тем делается ближе
запах бузины и чабреца,
лирика галактиками движет
и не останавливается.
ВЛАДИМИР БУЕВ
*
Всё за два смешалось полугодия,
словно в дом Облонских я зашла:
папоротник – лета плодородие,
но его зимой я обрела.
В курсе я, что длинными бывают
только ночи тёмные зимой,
папоротник летом прорастает,
если он, конечно, плод земной.
Но поэты могут быть и проще,
в звёзды углубляясь допоздна.
Там любое время маломощно:
Грядка, дядька, Киев, бузина…
ГАННА ШЕВЧЕНКО
*
Легко,
скользила вода по реке,
вдали проседали постройки,
звезда куковала в руке.
Луна задевала деревья,
хрусталь на пригорок лила,
и сыпались, как ожерелья,
в траву километры тепла.
На взгорке, похожем на пиццу,
туманы рождали тоску,
а я все стояла и птицу
держала поближе к виску.
Но вдруг изменилась картина —
садовый осот почернел,
и стала прибрежная тина
похожа на длинных червей.
Морозы с железной сноровкой
в пространство метали ножи,
на шею легла, как веревка,
зима – горловина души.
Буран разыгрался, некстати,
дорожные звуки глуша,
и снег, словно мертвый предатель,
повсюду лежал и лежал.
ВЛАДИМИР БУЕВ
*
Сама себе я кормщик умный,
И на челне плыву одна.
Вокруг скользит туман бесшумный
Вода красотами полна.
Звезда в руке кукует млечно
(Подарок Млечного пути).
И с верой я пою беспечно,
Природным внемля ассорти.
Хрусталь на берег льётся щедро —
То света лунного пучки.
Жара струится кубометром,
Из пицц колдуя бугорки.
С небес был подан знак девице:
Не надо, мол, впадать в тоску —
Звезда в ладони стала птицей.
Я поднесла ее к виску.
Но что случилось? Красоту
Измял с налёта вихорь шумный,
Мороз ударил за версту.
Мой взгляд становится безумным.
Штормило. Молния сверкала.
На берег швырнуло меня.
Но тут не холмики, а скалы.
Не скалы, а сама броня!
Какая разница: одна ли
Или с пловцами на челне
Плыла бы я в чужие дали
В своё далёкое турне?
Какая разница: себе ли
Я гимны пела на корме
Иль рядом спутники сидели,
В Сибирь готовясь и к тюрьме.
Конец похож: сырую ризу
Сушу одна я под скалой.
И плещет с гор, спускаясь книзу
Мороз и воздух ледяной.
ГАННА ШЕВЧЕНКО
*
Глинтвейна горячего мне бы,
повсюду крепчает мороз —
дорога от дома до неба,
увы, не из розовых роз.
В фейсбуке воюют, наверно,
сторонники разных систем,
а я человек постмодерна,
не верю ни этим, ни тем.
Когда-нибудь грянет суббота,
часам начинаю отсчет —
давай, дядя Ваня, работать
покуда мы живы еще.