Медицинская академия им. Макоши. Спецкурс
Шрифт:
— Как будто с вами не останется, — она уперла руки в бедра и знахарка отшатнулась, испугавшись оскала.
— С нами у него есть шанс, — Кирилл даже головы не повернул.
Аша кивнула, а Майя принесла новую порцию отвара и, разжав Всемилу губы, влила несколько капель.
— Следи, — шепнула я ей и скользнула к Бабе Яге. — Степанида Петровна, давайте поговорим на улице. Вы мешаете.
Она опомнилась только на крыльце:
— Что ты сказала? Кто мешает? Я? Я?
Ярость сменилась удивлением, а потом и смехом.
— Ну
— Пытаемся спасти человеку жизнь.
— А если не получится? Мне ведь вас с боем спасать придется. И доверие у врачам пошатнется так, что и Макошь не поможет.
— Тогда мне лучше вернуться. Если Макошь не может помочь, значит, нельзя лишать ребят удачи даже на минуту.
И, оставив Бабу Ягу хватать ртом воздух, я нырнула в пропахшую спиртом, гноем и кровью комнату.
Май посторонилась, уступая место. Я уже привычно положила руки на плечи раненого. Будь что будет. Вместе решали, вместе и ответ держать. А скопом и батьку бить легче. К тому же…
Я поймала себя на мысли, что верю. Верю погруженному в работу Кириллу, верю Даше, ловко затягивающей тончайшую шелковинку, Майе, колдующей над очередным отваром. И Артему, отслеживающему малейшее изменение в состоянии больного. Каждый был на своем месте. Каждый поддерживал другого, забыв о разногласиях.
На мгновение стало обидно — показалось, что я не вхожу в их команду. Но почти сразу же пальцы засветились. Десять тоненьких ниточек потянулись к ребятам, к знахарке, к раненому… Лица посветлели, я видела, как под масками загораются улыбки. У всех словно прибавилось сил.
— Спасибо, — кивнул Артем.
Я тоже улыбнулась.
Но вскоре даже улыбаться стало тяжело. Операция длилась и длилась. Я уже перестала обращать внимание, что происходит за пределами комнаты. Кто топчется за дверью, о чем говорит… Главное было выстоять, удержаться до того момента, как Даша завяжет последний узелок. И, что еще важнее, удержать тоненькую ниточку жизни Всемила.
И я пропустила момент, когда Кирилл отступил от стола, стягивая маску:
— Всем спасибо. Мы справились.
Он выглядел ужасно. Нос заострился, глаза ввалились, лицо посерела. Артем и Даша выглядели не лучше. Даже неутомимая Майя со стоном упала на ближайший стул. Знахарка добралась до лавки, не в силах сказать ни слова.
— Закончили? Вот и ладушки. Забирайте!
В комнату стремительно вошла Баба Яга, а за ней — врачи.
— Надеюсь, эти охламоны его не убили.
Всемила тем временем переложили на носилки. Но лишь подняли, он вцепился здоровой рукой в ближайшего человека:
— Смердит! Лихоманки… Смердит!
Бездонный взгляд еще не вернувшегося из небытия человека шарили по комнате. А, найдя меня, потянули в омут:
— Смердит!
20
— Он
— Отойди, — велела Баба Яга. От ее тихого голоса кровь стыла, но Майя не отступила. Напротив, еще сильнее отодвинула меня за спину.
— Тоня здесь ни при чем!
Между мной и Бабой Ягой выстраивалась стена. Артем. Кирилл. Даша. Майя. От благодарности выступили слезы, но подводить ребят я не имела права.
— Отойдите. Мы разберемся.
— Разберемся, — кивнула Баба Яга. — Или, думаешь, тот кто с того света вернулся, не учуял вонь той, что его туда отправила?
— Степанида Петровка! — воскликнул Артем.
— Это еще надо доказать, — попытался воззвать к разуму Кирилл, но меня уж схватили за руку и вытащили на улицу.
Здесь было светлее. А мороз усилился, так что меня колотила дрожь; хотя, может быть, это было от страха.
— Ах я, дура старая, — Баба Яга всмотрелась во что-то над моей головой. — Не могла сама додуматься! Ну, Всемил, ну, спасибо за подарочек! Помог!
Руки, ставшие вмиг похожими на скрюченные птичьи лапы, задвигались над головой. Я скосила глаза — Баба Яга что-то сматывала в клубок что-то невидимое. А потом потащила меня в баню, кинув в сторону любопытной толпы:
— Туесок мне, березовый. И нож их чистого железа!
Стало страшно. Так страшно, что сердце заколотилось часто-часто, где-то у горла, а еще затошнило.
— Не трусь. Не помрешь. Руку дай!
Острое лезвие полоснуло по запястью. Я вскрикнуть не успела, а рана уже затянулась, оставив на дне туеска несколько капель крови.
Не медля, Баба Яга вспорола собственное запястье. Заживлять не спешила, пока туесок не наполнился на треть.
— Магия крови — самая сильная. Мне бы сразу догадаться, что именно ее использовали. Ну, попробуем!
Протянув руки, она стала «разматывать» то, что «смотала» до того. Кровь в туеске закипела, а в руках Бабы Яги появилась толстая игла, отливающая багровым.
— Нравится? Вот эту дрянь ты с собой все время и таскала… И вот это…
Теперь я видела, что она сматывает. Тончайшую нить, скорее — паутинку. Кроваво красная от нашей крови, она туго обхватывала иголку, постепенно превращаясь в клубок.
— Пойдем.
Оборотни отшатнулись от входа, когда мы вышли. Но ребята не отступили ни на шаг:
— Мы хотим знать, что происходит! Тоня не могла…
— Надо же, какие защитнички! А давно ли друг другу глотки рвали? Ладно, расскажу. Вот вернусь, и все расскажу. А пока принесите мне чугунную сковородку. Не хотела так колдовать, да придется. Ну, чего встала? — рыкнула на меня. — Залазь в ступу! Иначе не успеем.
Спрашивать, куда, я не решилась.
Выполнить приказ было не так просто: выдолбленная из целого ствола ступа зависла в воздухе, а лестницы не было. Подошедшие Артем с Кириллом легко подсадили, успев шепнуть: