Медитации на Таро. Путешествие к истокам христианского герметизма

Томберг Валентин

Миротворцы — отшельники — ни в коей мере не добиваются мира «любой ценой» и безразлично какого. Ибо мир достигается разными путями, и неизменно следует различать между миром и Миром. В разрешении этой проблемы нам снова может помочь «цветное тело» Оствальда. «Белая точка», «экватор полного спектра» и «черная точка» этого тела могут послужить по аналогии основой решения проблемы различных типов мира и различных путей его достижения.

Мир есть единство в разнообразии. Где нет разнообразия, там нет и мира, но нет мира и там, где одно лишь разнообразие.

Итак, единство там, где исчезает разнообразие, не есть мир. По этой причине хотя «белая точка» цветного тела, где все цвета сливаются в свете, безусловно делает мир возможным, но это все же не мир

как таковой, взятый сам по себе. Точно так же и «черная точка» тела, где все цвета растворяются во мраке, является не точкой мира, а точкой смерти разнообразия и всех порождаемых им конфликтов. Следовательно, наиболее соответствующей миру областью является «экватор полного спектра». Яркие цвета радуги в небесах — это зримое проявление идеи мира, поскольку радуга заставляет нас увидеть единство в разнообразии цветов. Все семейство цветов предстает в ней нашему взору, словно семь сестер, взявшихся за руки. Вот почему радуга — это символ мира (или союза) между небом и землей, как сказано в Моисеевом Бытии:

«И сказал Бог: вот знамение завета, который Я поставляю между Мною и между вами, и между всякою душею живою, которая с вами, в роды навсегда: Я полагаю радугу Мою в облаке, чтоб она была знамени ем завета между Мною и между землею» (Быт. 9:12—13).

Итак, возможны четыре типа мира, понимаемого как устранение конфликта или противоречия: трансцендентальный мир («нирванический»), имманентный мир («католический»^{74}), мир превосходства («гегемонический») и мир смерти («нигилистический»).

Трансцендентальный, или «нирванический» мир соответствует «белой точке» цветного тела. Имманентный, или «католический» мир — это одновременное живое проявление всех цветов радуги, соответствующее «экватору» «цветного тела». Мир превосходства, или «гегемонический», соответствует результату стремления того или иного цвета затмевать собой остальные в области «экватора цветов» и поглощать их так, чтобы остался только один цвет. Мир смерти, или «нигилистический», соответствует «черной точке» «цветного тела» и означает абсолютное стирание всяких различий. Из четырех этих видов мира один лишь «имманентный», или «католический» (вселенский), является миром реальным и истинным. Это мир братства и взаимного дополнения.

Поскольку именно этому миру, как идеалу, служит Отшельник, он не изображен на карте ни в «позе лотоса» буддистской или йогической медитации, устремленной к трансцендентному миру нирваны; ни восседающим на престоле власти с повелительным жестом; ни спящим или мертвым на земле; но показан идущим. Он в пути по «экватору полного спектра» «цветного тела», и путь его есть путь мира в значении единства в разнообразии.

Из вышесказанного следует, что Отшельник, т. е. подлинный герметист, ни в коем случае не «конформист» — хотя и прилагает усилия к «нейтрализации» бинеров, или полярностей, к разрешению антиномий, или противоположностей, и к достижению мира радуги, или единства в разнообразии. Он знает, как сказать «нет» стремлениям к ложному миру — трансцендентальному безразличию, конформизму и нигилизму — и знает, как сказать «да» всему, что стремится к истинному миру единства в разнообразии.

Он знает, как сказать «да» и «нет» — эти два магических слова воли, с которыми воля сильна и без которых впадает в летаргию. «Да» и «нет» — это сама жизнь воли, ее высший и единственный закон. Воле неведом третий термин — между, вне, выше или ниже «да» и «нет». «Аминь» и «анафема» суть не только торжественные литургические формулы, подводящие итог окончательному утверждению или отрицанию, но это еще и формулы воли, живой и бодрствующей. Воля как таковая никогда не бывает ни беспристрастной, ни нейтральной, ни безразличной.

Итак, мы подошли к следующей антиномии — практической: «мудрость —

воля», или «универсальный синтез — частное действие», или также «знание — воля». Должно знать, т. е. видеть единство в разнообразии, и должно желать, т. е. рассекать созерцаемое единство обоюдоострым мечом — волеизъявлений «да» и «нет». Стать созерцательным означает прийти к бездействию. Стать активным — в конечном счете означает прийти к невежеству.

Можно, разумеется, избрать и созерцательный образ жизни, но какой ценой? Эту цену выбора созерцания как главного пути и содержания жизни хорошо показывает следующая аналогия:

На борту некоего корабля плывут пассажиры и экипаж, состоящий из капитана, офицеров и матросов. Этому кораблю подобно и человеческое общество, плывущее из века в век. И на его борту есть свой экипаж и свои пассажиры. Члены экипажа неусыпно заботятся о том, чтобы корабль шел своим курсом, а пассажиры были здоровы и невредимы. Так вот, избрание созерцательного образа жизни предполагает решение стать пассажиром на корабле человеческого общества и препоручить всю ответственность за курс корабля, за благополучие пассажиров и свое собственное экипажу — капитану, офицерам и матросам. Стало быть, пассажиром на корабле человеческой истории становятся, избрав созерцательный образ жизни. Такова нравственная цена этого выбора.

Тем не менее следует остерегаться элементарного — ибо поверхностного — вывода, будто все «отшельники» и «созерцатели», принадлежащие к различным религиозным орденам, суть пассажиры. Нет ничего более далекого от истины. Ибо среди этих «созерцателей» нередко обнаруживаются не только матросы и офицеры экипажа, но даже капитаны. Причина в том, что их труды и цели, оставаясь духовными, все же преимущественно практические. Молитва, служение Богу, ученые занятия, а также суровая дисциплина и аскетизм повседневной жизни — вот составляющие действенной и неусыпной заботы о курсе и конечной цели корабля духовной истории человечества. По правде говоря, именно «созерцатели» осознанно и добровольно несут все бремя ответственности за духовный курс корабля и за духовное благополучие как экипажа, так и пассажиров. Иными словами, такого рода «созерцательность» означает духовное подвижничество и духовную ответственность, тогда как «созерцательность» в смысле предпочтения в человеке полюса созерцания полюсу воли означает то, что он предпочитает наслаждаться созерцанием, не прилагая усилий воли и отказываясь от порождаемого этим усилием действия (духовного, внутреннего, или внешнего, практического). Действительно, можно встретить немало людей, с удовольствием ведущих созерцательный образ жизни. Они почти никогда не принадлежат к религиозным орденам, либо к орденам так называемых созерцателей, но являются в первую очередь дилетантами-любителями, действующими наобум. Их можно встретить и среди любителей практической Йоги, претендентов на звание каббалистов, суфиев и универсальных метафизиков.

С другой стороны, можно сделать выбор в пользу полюса воли внутри человека и пожелать заниматься лишь тем, что связано с действием и достижением практических целей. Можно, разумеется, избрать для себя и в той или иной мере активный образ жизни, но какой ценой! Ценой этому неизбежно станет узость мышления. «Что толку занимать свои мысли эскимосами, к которым я не имею никакого отношения, если я знаю далеко не всех своих соседей по улице или сослуживцев?» — говорит тот, кто предпочел действие знанию. Если же это верующий, то он спросит: «Что толку во всех этих якобы духовных занятиях — философиях, науках и социальных и политических доктринах, — если здравых заповедей Евангелия (или Библии, Корана, Дхаммапады и т. д.) вполне достаточно для моего спасения и спасения человечества?» Действие требует концентрации, а это неизбежно влечет за собой ограничение духа одними лишь срезами актуальной жизни и утрату общей перспективы.