Медиум идет по следу
Шрифт:
Я вспомнила, как развеяла «ловца душ», принадлежавшего роду Кендриков, а после какое-то время пребывала в глубоком обмороке.
– Эвелинн не такой сильный маг, как ты, - вдруг сказал Люций, - но развеять небольшую вещь ей под силу, я в этом уверен.
И он требовательно посмотрел на меня.
Я скрыла вздох. Отчим постоянно делал попытки воспитать из меня достойного мага, хотя моей маны хватало, наверное, лишь на одну пятнадцатую этого звания. Он никак не мог смириться с тем, что в его семье есть паршивая овца.
– Мне кажется,ты ошибаешься, папа, - Алаберт откинулся на спинку
В этот момент я почувствовала холод, коснувшийся затылка. Даже не оглядываясь, я знала, кого увижу – прапрадеда Бенедикта. Фанатично преданный короне, он жестокостью превзошел даже нашего знаменитого предка. И если последний остался в истории под именем Железного Кевинса,то этот вошел в нее как Кевинс Кровавый.
С прапрадедушкой у меня сложились странные отношения. Общаться он не желал, однако, когда я была маленькой,исправно пугал меня, выскакивая из стен с криком «Отрублю голову!». Ко мне, подростку, он приходил «в гости». Молча занимал кресло у окна, следя за тем, что творилось на улице. Я до сих пор отчетливо помню его бритую голову, возвышавшуюся над спинкой кресла – он всегда садился спиной ко мне. Макушка блекло светилась, как луна, затянутая тонким слоем облаков, и вместе с ночными тенями придавала жути интерьеру спальни.
– К со?алению, брат прав, Люций, - сказала я, - спичку я не развею…
И в этот момент беззвучный голос отчетливо произнес прямо мне на ухо: «Часы…».
– Часы? – машинально переспросила я и повернулась, чтобы посмотреть на них.
Все повернулись следом за мной, и тут же мама вскрикнула – часы исчезли.
– Что?
– Алаберт вскочил.
– Что это такое? Эвелинн, как ты это сделала?
– Я… - запнулась я, глядя, как дед Бенедикт, белозубо хохоча, засовывает сильно уменьшившиеся часы в карман своего мундира.
– Очень эффектно, дорогая, - бабушка похлопала меня по руке с довольной, хотя и слегка натянутой, улыбкой.
– Надеюсь,ты вернешь их обратно? Они мне дороги, как память.
Всеми фибрами ощущая на себе нехорошие взгляды семьи и слуг, я кивнула.
– Верну… только немного позже.
Кровавый Кевинс отсалютовал мне призрачной шпагой и, чеканя шаг, покинул столовую, заставив с ужасом в глазах озираться стоящих неподалеку лакеев, которые его не видели, но чувствовали.
– Что-то я устала, – бабушка поднялась из-за стола. – Эвелинн, проводи меня в мои покои.
– Но… - попыталась вмешаться мама.
– Эвелинн меня проводит, – отрезала бабушка.
Не поднимая глаз, я последовала за ней.
Едва мы оказались в ее покоях, в которых не было ни единой пылинки, а на бюро лежала стопка бумаги с гербом Кевинсoв и девизом «Учет, контроль и Отечество!», бабушка повернулась ко мне.
– Что это было, Эвелинн? ?лаберт решил в очередной раз свалить на тебя свою шалость?
Я качнула головой.
– Нет, бабушка, это дедушка Бенедикт. Не знаю, что взбрело ему в голову. ?сли ты не возражаешь, я попробую поискать его и поговорить с ним.
– Боже… - пробормoтала бабушка. – Твой прапрадед покончил с собой в этом самом доме много лет назад. Дед говорил, когда это случилось, все часы остановились. Было это ровно в два пополудни.
– Вообще-то, он всегда здесь был, – вздохнула я. — На уроках истории мне рассказывали о том, как он боролся с черными артефакторами, подрывавшими могущество империи. В чем его вина?
Бабушка присела на стул, стоящий у бюро, и задумчиво пошелестела листами бумаги. Потом проверила, остро ли заточены перья, чем вызвала мою невольную улыбку.
– Он, как никто, понимал важность артефактов для процветания страны, - наконец, произнесла она.
– Я помню, как он говорил отцу: «Старый Норрофинд погиб из-за недальновидных жителей. Не разобравшись в природе драконов, они использовали их и в хвост,и в гриву, и в результате извели под корень. Онтарио ?нанакс поступил умнее – он предложил построить империю на могуществе магических артефактов, о которых к тому времени было все известно. Кроме одного – как надолго их хватит? Останься цивилизация на том уровне, их бы хватило. Но цивилизация не была бы цивилизацией, если бы не развивалась. И если мы не будем беречь артефакты сегодня, завтра наши дети будут вынуждены сесть в седлo и охотиться с луком и стрелами!»
– Но ведь он прав?
Бабушка тяжело вздохнула.
– Кевинсы никогда не ошибаются, дорогая. Но, уничтожая врагов, он причислил к ним слишком многих…
– Как это?
– От его руки погибли невинные люди.
Пока я помогала бабушке сменить дорожное платье на домашнее и прилечь отдохнуть, размышляла о том, что кровь этих людей и держит Бенедикта в нашем мире, не позволяя его покинуть.
– Завтра утром я должна нанести визит Астрид, – сказала бабушка, когда я собралась уходить. – А вечером мы идем в оперу на «Сбежавшую принцессу», пoтом просто не будет времени. Партию Онтарио поет незабвенный Шляпинс.
– Мы вдвоем?
– уточнила я, очень надеясь услышать в ответ «да».
– Мы все, – поджала губы бабушка. – Девочка моя, прекращай быть эт?й самой девочкой и взр?слей. Семья – это семья. ?т нее, как от артрита, никуда не денешься. Сейчас я жалею, чт? в св?е время не забрала тебя у Виолы и не воспитала сама. Мне казал?сь неправильным вмешиваться, ведь ты – все, чт? у нее ?стал?сь ?т п?гибшег? мужа. Н? теперь я вижу, что совершила ошибку,и мне больно от этого.
На мои глаза навернулись слезы. Я наклонилась к бабушке и порывисто обняла ее. На миг она обняла меня в ответ, а затем строго сказала:
– Ну будет. Ступай. Дедушка Бенедикт, конечно, умел портить людям жизнь, но часы пусть вернет. Что это за безобразие, в конце концов!
Я была с ней абсолютно согласна, поэтому вышла из комнаты и прислушалась. Было тихо. Сюда не доносились голоса из столовой, шум с кухни, располагавшейся на первом этаже. Эта часть дома казалась вымершей, несмотря нa идеальную чистоту. В самом конце коридора находилась комната, когда-то бывшая моей.
На мгновение я, как наяву, увидела тени на полу, шевелившиеся от света фар проезжающих мимо онтикатов, лаково блестевшую макушку призрачного деда, сидящего в кресле… И решительно двинулась в ту сторону.