Медиум
Шрифт:
– Я тогда первый раз с ней по-настоящему целовался! – стал оправдываться покрасневший ученик. – По-настоящему, понимаете?!
– И всё же, испорченное дитя?
– На ней их не было.
– Ответ соответствует написанному в тетради. Но в моё время девушки, собираясь на первое свидание, не снимали нижнее бельё. Впрочем, я не в укор. Скорее завидую молодости.
Покрасневший Дуглас начал было оправдываться:
– Мы тогда…
– Ученик! Лучше промолчи. Это твоё дело, к тому же давнее. Твои отношения с девчонками меня не касаются. И ты сам записал этот эпизод в тетрадку.
– Можно вопрос?
– Скорее даже нужно.
– А почему ваш дух на вас совсем не похож?
– Не понял. На кого он похож?
– Не знаю. Скорее всего, на какого-нибудь монаха.
– Да? Очень интересно! Почему именно на монаха?
– Ну… Когда я рядом со своим телом стоял, то видел яркую фигуру, одетую в просторный балахон, странный колпак и подпоясанную верёвкой.
– Не балахон, а ряса! Ты ничего не знаешь, позор современного образования! Не колпак, а куколь! Не верёвка, а витой пояс. Однако действительно похоже на одежду монаха. Хм… Ты, значит, таким меня себе представляешь. Даже лестно. Не ожидал.
– Почему я вас так представляю?
– Не знаю почему. Но ведь именно таким описываешь. У духов нет глаз, нет ушей, да и не нужны они им. В бестелесном состоянии их почти никто не видит и не слышит, но и они друг друга тоже скорее представляют, чем ощущают. Вот ты меня монахом увидел, а я тебя – таким, как ты сейчас передо мной в истинном виде сидишь. Что из этого следует?
– Не знаю.
– Я думаю, это потому, что ты молодой, с более развитым, чем у меня, воображением. Да и сознание незашоренное, как у людей постарше.
– Это хорошо или плохо?
– Как тебе сказать… Наверное, хорошо, но только до тех пор, пока ты сам себе что-то страшное не надумаешь. А то вдруг представишь очередного духа в виде какого-нибудь кошмарного чудовища.
Склад улик в управлении полиции занимает один из подземных этажей. Меньше народу мимо него ходит, легче контролировать доступ, да и вообще, ценности всё-таки. Хотя, вопреки широко распространённым слухам, чемоданы с конфискованными при обысках грязными деньгами горами здесь не валяются, сейфов с золотом никогда не было, да и произведения искусства сюда редко поступают. Все заведомо реальные ценности сразу отправляются в бронированное банковское хранилище и после решения суда быстро реализуются, а деньги перечисляются на положенные счета.
Конечно, «изделия из жёлтого металла», иногда с «цветными» или «бесцветными», понятно, «прозрачными» камнями иногда поступают, но значительно реже, чем многие думают.
В основном здесь хранятся именно самые разнообразные улики, от испачканных кровью тряпок до папок с документами, от отстрелянных гильз до фирменных пакетов известных магазинов часто с нераспакованными модными вещами. Иногда проходят ревизии, после которых вещи, проходящие по уже закрытым делам и отлежавшие необходимый срок, списываются с ответственного хранения, частью распродаются, но в большинстве своём утилизируются.
Понятно, что самое интересное достаётся начальству и «своим» людям. Тоже понятно, что неношеная, ещё в магазинной упаковке одежда к моменту продажи вышла из моды. Но, положа руку на сердце, скажите: вы откажетесь заплатить десяток броудов за костюм себе или платье жене, зная, что их изначальная цена писалась трёхзначной цифрой? И, если совсем откровенно, вы вообще что-нибудь понимаете в моде? Например, чем эта добротная вещь существенно отличается
Не столь ценные или ношеные вещи подлежат сожжению на мусорном полигоне. Все без исключения] Разве кроме тех, что не доедут до свалки, а застрянут у начальства, приятелей и знакомых. Взамен недовезённого некоторые отвратительные личности даже имеют наглость оскорблять кладовщиков наличными. Тем, сжав зубы, приходится терпеть такое отношение, но часть оскорблений они передают начальству. Пусть и оно тоже мучается!
За уничтожаемые единицы хранения попроще люди часто приносят ящик пива или бутылку с красивой наклейкой. Полную, конечно. Кое-кто возмещает беспокойство услугами или составляет протекцию. Словом, всё как всегда, народ крутится, как умеет.
Совсем особняком стоит «командирская» комната. В ней аккуратно, по полочкам, валяются никому не нужные вещи, которые и уничтожить жалко, и для сотрудников они слишком жирные будут. Часы хороших фирм, например. Или книги. Или что-нибудь эдакое. Вот недавно списали случайно обнаруженный в папке кусок картона. Офортом он, кажется, называется. Ничего особенного – старая картинка, да к тому же одноцветная. В любом магазине куча таких же, но лучше напечатанных и цветных. Кто-то сказал, что из Голландии привезли, но это неточно. Чуть-чуть похоже на семнадцатый век. Только из-за похожести бумажку оценили в целых пять броудов. Может, кому она и интересна будет. Однако без личного разрешения капитана папку с рисунком не то что взять, даже взглянуть на неё нельзя.
Таких вещей накопилось прилично. Изредка сам капитан с лейтенантом, заведующим складами, включая хранилище улик, приводит сюда особо отличившихся или на сей момент полезных в политическом плане людей. Или… В общем, кое-кому удаётся почерпнуть из этого источника. Но непременно уплатив в кассу управления оценочную стоимость полученного! А то, сами понимаете, вдруг начнут говорить неприятные слова «коррупция», «кумовство», а то и ещё чего похуже!
Но какие могут быть подозрения, если выплачивается полная оценочная стоимость, которая к тому же проведена лицензированным независимым экспертом. Притом честным и бескорыстным! Такие бывают. Правда-правда. У него даже на эту тему какая-то бумажка была. Он ведь её кому-то показывал. И вообще! Посмотрите в эти честные глаза – они не врут! Да и не будет оценщик сам себя обманывать. Он же после оценки тоже какую-нибудь мелочь купит. Чисто на сувениры.
Именно сюда капитан полиции решил привести хорошего человека в благодарность за очень своевременную подсказку. Признаться, кое-какой расчёт тоже тут присутствовал. Что капитан, что лейтенант убойного отдела надеялись на дальнейшее продуктивное сотрудничество. Как говорят: «Рука руку моет, обе белы бывают».
Нельсон первый раз, причём в качестве почётного гостя, посетил здание управления. Конечно, с участковым отделением даже близко ничего общего. Высокое современное здание. Чистое, светлое и просторное. После небольшой экскурсии в компании капитана и двух лейтенантов (одного хозяйственника, другого – руководителя убойного отдела), медиум на специальном лифте спустился в подвал и сразу, лишь посмотрев на сержанта-кладовщика, потрясённо воскликнул: