Медленный скорый поезд
Шрифт:
Лишние вздорные домыслы…
Да и никакого особенного «б-бам-м» не было.
А тут и Стрелок следом подоспел. Под легкой рубашечкой под левой рукой проглядывались очертания кобуры. Вопрос к месту: чем поезд толерантнее самолета? При входе в вагон пассажира не прозванивают, а войти на перрон к поезду можно и не официальным путем, пробовали, особенно на таких махоньких станциях, как Белогорск, где смена «караула» Марины и произошла.
— Не прогоняй, — сказал Стрелок, — я ж, Пастух, пока тебе не враг, а может, и не стану им. Да и вдвоем надежней. Как прежде…
Резонно было.
— Если что, убью, — сказал Пастух.
— Согласен, — ответил Стрелок и полюбопытствовал у стоящей перед вагоном
— Не знаю, — ответила проводница на первый вопрос. И тут же на второй: — Света.
— Бандиты какие местные?
— Не знаю! — уже раздраженно повторила проводница. — Бревно там, что ли, на рельсы поклали? Как в прошлый раз. Или лось какой перебегал… — И к пассажирам: — Вы б лучше, чем зырить по-пустому, за своими денежками присмотрели. Если не лось, то эти гады шарить по вагонам пойдут наверняка, мало не покажется…
— А что было в прошлый раз? — спросил Пастух.
Среди его версий «бревно» наличествовало.
— Две пятницы назад выдалось. Как раз на этом месте. Сменщица, подружка моя рассказывала.
— Подробнее, — попросил Пастух.
— Ну, поезд, как и теперь, встал, а бандиты по вагонам ломанулись, пассажиров малость побили, деньги и там всякие дорогие вещи забрали, все купе перевернули, гады, одного пассажира ранили ножиком, не тяжело, правда. И все это — ну, минут за десять, ну, пятнадцать, ну, двадцать, самое большее, — учинили и улетели…
А все ж хороший вопрос: откуда у них вертолет? И еще: случившееся — оно из ряда вон или рутинное для здешних мест событие?.. Ответа пока нет…
А бегущие к составу «ковбои» веером рассыпались: двое к тепловозу, а остальные к вагонам. «Калашников» со стороны тепловоза гулко шпарил короткими очередями, но явно мимо, поверху, над головами бегущих. Чей «калашников»? Тепловозная команда, что ли, вооружена? Или с ними какой-никакой охранитель едет?..
— Дуй к тепловозу мухой, — приказал Стрелку Пастух, — прикрой машинную команду. А я этих гавриков встречу, они ж небось на вагоны нацелились…
Стрелок и рванул к голове состава. Он тяжело бежал по насыпи, оскальзываясь, обваливая грунт. Оттуда, от локомотива раздались выстрелы. Очередью. Короткой.
— Отстанет, — заволновалась Марина.
— Вряд ли, — усомнился Пастух.
Его насторожила фраза проводницы о «прошлом разе», хотелось подробностей, но не время, события торопили отчаянно.
— Всем стоять тихо, не двигаться, не кричать! — гаркнул он пассажирам, которые, как видно, еще толком и не поняли, что не веселое дорожное происшествие с ними стряслось, а смертельно опасное. Буквально! Эти отморозки, что вскакивали в ближние вагоны, были с оружием. По крайней мере — пятеро из них, у каждого в руке что-то вроде любимого населением «макарова», хотя издалека не очень и видно было.
Хорошо, что пока паники не случилось, а несколько вооруженных мужиков на него одного… ну, прежде и побольше бывало, однако жив, здоров и практически невредим. Да они, если не дураки, по вагонам рассыплются. Не толпой же грабить.
Еще раз оглядел стоящих у вагона пассажиров — вроде бы как «своих», хотя они все «свои», у каждого вагона по крохотной толпешке маячило, а и то понятно: долгая дорога, скучно, а тут — ну прямо бесплатное представление… Ну, никто не понимал, что оно вполне может оказаться кровавым… А все ж таки хорошо, что много пассажиров вышло на насыпь. Хотя кто-то наверняка остался. Но все спокойнее, когда большинство — вне игры. Живее будут.
Подмигнул Марине — она стояла столбиком, молчала, сжав губы, судя по всему — что-то соображать начала, это славно, только бы паники не стряслось, — и вскочил в родной вагон.
Он попал туда как раз за двумя парнями, перешедшими из предыдущего по межвагонной «гармошке»
Один из парней уже начал обход купе с одного конца, а второй, пройдя вагонный коридор, выгонял пассажиров, так сказать, навстречу. Бандитам, видать, тоже пассажиры были в лом. Они явно выжимали оставшихся и нелюбопытных в коридор, а потом — в тамбур и на волю. И — никаких физвоздействий. Пастельный этюд прям.
— Осмотр вагона, — нудно повторял один из парней, — всем собраться на насыпи, далеко не отходить, в вагоне может быть бомба.
Это или что-то другое действовало. Все немногие оставшиеся в купе стадно тянулись к выходу.
Купе проводницы, как и положено на остановке, было заперто. На всякий пожарный Пастух постучал. Никто не ответил, что объяснимо: проводница вместе со всеми пассажирами дышала свежим воздухом, а вторгаться в ее очевидно небогатое обиталище парням было незачем.
Пастух вошел в первое купе, где один из налетчиков уже толково и споро работал: выворачивал на постель сумки, шарил в содержимом, не трогал всякие баночки-шманочки, а вот почему-то косметику в сторонку отложил, складной нож со множеством лезвий и иных приспособлений в карман сразу сунул, платок женский шелковый хапнул — явно для кого-то своего, вернее — своей, а уж никак не на продажу. Он аккуратно и быстро шмонал одежду, висящую на вешалках, подымал матрацы на полках и, к вящему удивлению Пастуха, кое-что нашел. Бумажник из мужского портфеля, а с ним небольшой пакетик, обернутый в носовой платок, развернул, а там — пачка розовых пятитысячных, по виду на пол-лимона деревянных, а то и на лимон тянет, не исключено — тяжким трудом на Дальнем Востоке заработанным. Уложил в борсетку. У парня да и у подельников его не было в руках каких-то больших емкостей — сумок там, мешков полиэтиленовых. Обычные рюкзаки имелись, потертые, справно служивые. Туда и платок уложил, и какие-то найденные в карманах одежды документы — очень полезные предметы для воров, себе не сгодятся, так продадутся. Еще коробочка нашлась, маленькая, от парфюма какого-то, а в ней — кольцо и серьги, а уж из чего они изготовлены, Пастух издалека не оценил. Парень быстро и профессионально делал шмон. Пастух терпеливо следил за ним, а времени-то между тем прошло всего-ничего: минуты три, вряд ли боле. Пора было завязывать. И парню с добром жильцов этого купе, и Пастуху с парнем. Пастух ткнул стволом «глока» с глушителем в бритый затылок, сказал вежливо:
— Руки подыми…
Тот непроизвольно дернулся, явно испугался, но не спасовал — резко обернулся, вскинув «макаров», а Пастух возьми и выстрели. Негромко в общем-то. Как раз в руку с пистолетом и попал.
И зря.
«Пацан» трубно заорал от боли, видать, не стреляли в него никогда прежде, не знал, что пуля в кость — это очень больно, ухватил второй рукой раненую, прижал к груди, сел на полку, глаза закрыл, забаюкал руку и завыл волком. Ну больно, больно и вправду было, знал Пастух, но чтоб так верещать… Двинул орущего рукояткой пистолета по шее, место там такое заветное есть, и бандит временно отключился, оборвал вой, сложился и беспамятно прилег на постельку. С утра не прибранную.