Медленный солнечный ветер
Шрифт:
— Они похожи на… котов, — наконец произнес он, ожидая новой реакции своей спутницы, которой, к его искреннему удивлению, не последовало.
Димитрия устало прикрыла глаза, пытаясь привести дыхание в норму.
— Откуда на заброшенных заводах коты? — спросила она спокойно.
— Я как раз собирался поинтересоваться у тебя. — Дарко взвалил на себя тушу Хранимиры, видя, что Димитрия уже еле держалась на ногах. Бессонная ночь в поезде и долгая дорога с живой ношей на плечах хорошенько
Коты. Что ж, Димитрия не имела ничего против котов, если они были какие-нибудь мутировавшие и дикие — такие подошли бы Хранимире в качестве закуски.
Ангар, который по счастливой случайности оказался открыт, выглядел не так уж устрашающе, как Димитрия изначально себе представляла. Было темно, и по остывшим трубам действительно сновали какие-то, как выразился Дарко, зверьки средних размеров. Может быть, это были коты, а может и нет. В любом случае это была еще одна загадка — причем посложнее, чем в случае с личинками и протухшим мясом. Чем же питались эти создания? Уж не забредшими ли сюда на ночлег путниками?
Испуганно сглотнув, Димитрия шагнула вперед — на то место, на которое попадали рассеянные мягкие лучи ночного светила. Сквозь маленькое решетчатое окно можно было разглядеть черное беззвездное небо.
Дарко не слишком аккуратно опустил бьющуюся в лихорадке Хранимиру на пол, где беженка тут же свернулась калачиком. Куртка Димитрии сползла с ее плеч, обнажив острые выступавшие ребра. Как бы много беженцы ни съедали, они никогда не поправлялись. Связанный с вирусом организм противился здоровому метаболизму. Инфекция впитывала в себя буквально все, что поглощал организм-хозяин, не давая питательным веществам как следует впитаться в кровь — именно поэтому все беженцы выглядели больными: нездоровый цвет кожи, отсутствующий взгляд, обколупившиеся ногти, вместо которых торчало голое мясо. Несмотря на то, что Хранимира была уже давно не ребенком, выглядела она как недоношенный младенец-переросток.
Димитрия прикоснулась к шее монашки кончиками пальцев, но никакого пульса не почувствовала, как не почувствовала его и на запястье. В отчаянии девушка прижалась ухом к тому месту, где, по ее предположениям, у Хранимиры должно находиться сердце. Оно не билось. Совсем.
— Дарко, — тихо позвала девушка, не веря своим глазам и ушам. — Она… она…
Мужчина уже по привычке коснулся ее плеча, и Димитрия немного успокоилась.
— Я не хотел тебе этого говорить. — Он помедлил. — Ты можешь не так понять.
— Говори, — требовала Димитрия, но голос ее предательски дрожал.
— У беженцев отсутствует пульс.
— Как? — Димитрия не могла поверить. Но вот перед ней была Хранимира, которая хрипло дышала и у которой не билось сердце. По всем законам всех наук беженка должна была быть сейчас мертва.
— Это их главное отличие от нас, людей, — объяснил Дарко. — Именно так я определил, что ты не беженка, когда поймал тебя в переулке. Едва я прикоснулся к тебе, как понял, что что-то не то.
— Выходит…
— Выходит, что так, — пожал плечами Дарко. Он знал это давно, еще когда проходил обучение на стационарной базе. Но для Димитрии, внутри которой все еще теплилась надежда, что беженцы еще не потеряли свою человечность, это был настоящий удар.
Девушка не стала ничего говорить — просто села рядом с телом Хранимиры по-турецки и прикрыла глаза, пытаясь смириться с жестокой правдой. Вирус уничтожил человечество как расу, и именно человек породил этот самый вирус, если верить заметкам врача, наблюдавшего за психически нездоровыми людьми, которые принимали загадочные препараты. Все сходилось. Люди сами себя погубили.
Все здание завода было обшито листами железа, которые со временем покрылись ржавчиной и неприметным почти прозрачным налетом, который источал гнойный запах. Этот запах не давал Димитрии заснуть рядом с Хранимирой и избавиться от навязчивых мыслей. Беженцы были даже не живыми, они были не кем-то — чем-то.
Дарко сидел рядом с девушками на холодном полу. Он тоже не спал, но не потому, что не хотел, а потому, что загадочные "зверьки" могли в один прекрасный момент перестать бояться и выйти на свет, что поприветствовать чужаков, без разрешения вторгшихся на их территорию.
Димитрия чихнула и, прекратив ворочаться с боку на бок, села.
— Можешь поспать, — предложила она Дарко. — Все равно эти ползающие по трубам твари не дают мне уснуть.
Окинув Димитрию оценивающим взглядом, точно она в чем-то провинилась, мужчина достал из сапога несколько печений. Одно он кинул девушке — другое оставил себе. На его языке это означало, что спать он не собирается и скорее помучает себя еще часок другой, нежели поручит девушке, которой совсем не доверяет, свою жизнь.
Как будто прочитав его мысли, Димитрия недовольно фыркнула. На ее языке это означало, что он полный трус и к тому же глупец, если отказывается от отдыха.
В итоге, как и всегда, каждый остался при своем.
— Думаю, это и в самом деле коты. — Димитрия в очередной раз чихнула. Ее матового цвета личико раскраснелось, и девушка стала напоминать едва созревший помидор.
— Ну тогда просвети меня, Шерлок Холмс.
— У меня на них… — снова чихнула, — …аллергия.
В последний раз о своей несовместимости с кошками Димитрия вспоминала тогда, когда Мавр прислал ей на День рожденья котенка. Сейчас девушке казалось, что это было не три, а сотню лет назад. Или вообще — в другой жизни.
Димитрия никогда не любила кошек — она просто о них не думала. Видела картинки в журналах, рекламу на стендах с кошачьим кормом, слышала что-то про то, что их почитали в Египте и ненавидели в Средневековье. Считали их ведьминскими подспорщиками, и, как оказалось, не зря. А еще Димитрия никогда не верила, что у кошек и в самом деле девять жизней.