Медное царство

Князева Виктория

– Воины!

Могучий рев Пересвета перекрыл все голоса, эхом раскатился по дворцу. Игра тотчас прекратилась, слышно было только, как кто-то продолжает хихикать в углу.

– Воины Медного царства! – произнес Пересвет уже тише. – Что вижу я?

Произошло всеобщее смятение, вояки, узнавшие царевича, спешно прятали карты и приводили в порядок свое платье.

– Воины Медного царства! – продолжал Пересвет. – В то время как моя мать, великая царица Рогнеда, ведет победоносную, но отчаянную борьбу с непокорными державами, что делаете вы, лучшие

из лучших в великом войске царя Елисея?

В наступившей тишине кто-то пьяно захохотал и произнес:

– Ишь ты, как царевич радеет за свое войско! А я слыхал, что на подступах к Золотому царству…

Волчица сработала молниеносно: метнулась к говорящему и мигом успокоила его ударом могучей лапы. Тот слабо всхлипнул и, скорчившись, затих на полу. Пересвет еще некоторое время продолжал распекать воинов, но затем сказал:

– Впрочем, я здесь не с тем, чтобы указывать вам на ненадлежащее несение службы. Я имею поручение от матери моей, царицы Рогнеды. Я должен говорить с плененным царем. Ведите меня к нему.

От толпы служак шустро отделился воин, тощий, как прутик, и воскликнул тонким голосом:

– Я отведу тебя к Далмату, царевич!

– Веди, – милостиво разрешил Пересвет, – а остальным прошу иметь в виду: обо всем творящемся здесь будет незамедлительно доложено царю Елисею и царице Рогнеде!

Воины сокрушенно качали тяжелыми с похмелья головами. Девицу тут же подхватили под белые рученьки и повели прочь, чтобы гневный царевич не увидел сего непотребства. Тощий вояка почтительно шагал впереди, оглядываясь и вздрагивая каждый раз, когда ему казалось, что Пересвет неодобрительно на него смотрит. Наконец он остановился перед дверью, уже знакомой Ване после его знаменательного ночного приключения в Серебряном дворце, и проговорил:

– Это, царевич, и есть опочивальня царевны Калины. Здесь же мы держим царя Далмата, неусыпно следя за каждым его шагом. Нужно ли мне сопровождать тебя на допросе?

– Не стоит, – строго ответил Пересвет, – возвращайся к своим и помни, что царица Рогнеда никому не прощает пьянства, блуда и вольнодумства!

– Слушаюсь, царевич, – поклонился воин и удалился на цыпочках, сокрушенно качая головой при мысли о грядущем возмездии.

Пересвет, убедившись в том, что стражник уже далеко, отпустил Ивана и шепотом спросил:

– Я тебя не задавил ненароком?

– Нет, – прохрипел Ваня, у которого отчаянно затекли спина и запястья, – напугал только.

– Это ничего, – улыбнулся Пересвет, – а теперь веди-ка нас к царевне. Ты ведь с ней уже знаком? Да не просто знаком – в жены, говорят, сватали?

– Откуда знаешь? – изумился Иван. – Я тебе не рассказывал!

По лукавой морде волчицы Ваня понял, что это она обо всем поведала Пересвету, хотел было обидеться, но вместо того только рассмеялся:

– Эх ты какая! Сразу видно – женщина, не умеешь язык за зубами держать.

Веста только фыркнула. Открыли дверь, быстро прошли комнатушку, где раньше дежурили богатыри, охранявшие птицу-огнецветку,

и вошли в царевнину опочивальню. В нос сразу ударил резкий запах гари. Когда все трое пригляделись, увидели, что в светлице медленно тлеет занавеска, загоревшаяся от свечи. Ваня быстро подбежал, сорвал ее и затушил, затем отворил окно и впустил в светлицу свежий воздух. Только потом осмотрелись. На кровати под пологом, где прежде спала царевна Калина, теперь крепким сном спал царь Далмат. Сама Калина спала, свернувшись калачиком, на ковре рядом с окном, так что Ваня едва на нее не наступил. Он подошел к царю, который во сне казался просто маленьким старичком, и осторожно потряс за плечо:

– Батюшка царь!

Далмат не просыпался. Ваня потряс сильнее:

– Батюшка царь!

– А? – не открывая глаз, просипел царь и тут же заворчал горестно: – Да что же это такое! В мои-то годы, в былые-то годы… Мы пленникам хоть поспать спокойно давали ночью! Молодежь беспутная!

– Батюшка царь! – в третий раз воскликнул Иван. – Это же я, Ваня, помнишь? Я тебе живой воды и молодильных яблок обещался привезти – так вот, я принес!

– Ой, прочь, прочь! – отмахнулся царь, повернулся на другой бок и укрылся с головой толстым одеялом.

Ваня не отступал и закричал уже в самое ухо Далмату:

– Батюшка царь! Да что ж это такое, – он с отчаянием посмотрел на Весту, – не просыпается старик!

– Кто это старик? – мгновенно проснулся царь и гневно посмотрел на Ивана. – Это какой еще старик? Я еще, поди, поскриплю малость, потопчу землю, рано меня еще в старики записывать!

Ваня не мог удержаться от смеха, даже Пересвет и тот заулыбался.

– Царь Далмат, – наконец почтительно продолжил Иван, – али ты меня не помнишь?

– А? Кто? – Царь потянулся и потер глаза руками. – Ванька! Ты, что ли?

– Я, – заулыбался Иван, – я, царь-батюшка!

– Экий ты прыткий! – покачал Далмат седой головой. – А я уж думал, ты все, с концами! Я-то вишь как, – он скорбно пожевал губами, – на старости лет да в полон попал. И к кому! Не к ворогу какому, а к своему же приятелю давнишнему, Елисею-царю!

Ваня хотел было рассказать, что царь Елисей тут ни при чем, но предпочел сразу перейти к делу. Он взял у Пересвета четыре молодильных яблока и кувшинец с живой водой и протянул их царю:

– Отведай, батюшка! Все, как ты просил, заслужил я у владыки Кусмана!

– Да неужто добыл-таки? – не поверил царь.

– Добыл, – кивнул Ваня, – да ты пей, пей!

Далмат взял в руки кувшинец о двенадцати рылец и, смеясь, как ребенок, осторожно понюхал воду. Посмотрел на Ивана:

– Неужели и впрямь живая вода?

– Живая и есть, – уверил тот, – да ты пей, батюшка!

Царь охнул, еще раз понюхал, тронул пальцем, облизал его и вдруг, резко выдохнув, жадно припал к кувшинцу. Выпил едва ли не половину, затем вспомнил, что надо еще умыть глаза и, налив из самого нижнего рыльца себе воды в ладони, ополоснул лицо. Крякнул по-молодецки: