Медноголовый
Шрифт:
А над МакКлелланом.
Генерал Джон Б. Магрудер, 1807–1871. Вест-Пойнт окончил в 1830 году, участвовал в Семинольских войнах и американо-мексиканской войне.
Казалось, дождь не кончится никогда. Вода, пузырясь, бежала по канавам Ричмонда, вливаясь в реку, мутную от стоков табачных и железоделательных заводов, дубилен и боен. Редкие прохожие на улицах укрывались под тёмными зонтами. Было так сумрачно, что в полдень в одном из залов Конгресса Конфедерации,
Салли Труслоу, идущую под руку с Натом Старбаком, мало волновали янки в сотне километров от города, да и дождь не очень досаждал, так она была счастлива. Её пригласили на чай в добропорядочную семью, и по этому случаю она облачилась в тёмное, с глухим воротом и длинными рукавами платье. Подол поддерживался не кринолином, а парой нижних юбок. От косметики Салли на вечер отказалась, разве что припудрилась и слегка подвела глаза.
Под зонтом Старбак и Салли прошли по Франклин-стрит, нырнули под козырёк пекарни на углу Второй и, дождавшись конки, забрались в вагончик. Оплатили проезд до Шоко-семетери.
— Может, по такой непогоде в госпиталь не пойдём? — понадеялась вслух Салли, прижимаясь к Старбаку в толпе пассажиров и глядя сквозь мокрое грязное стекло наружу.
Конка — трамвай на конной тяге с «империалом» (верхней площадкой). Распространённый городской транспорт до начала XX века. Изобретён, кстати, русским мещанином Иваном Эльмановым в 1820 году.
— Плохая погода — не преграда добрым делам. — нравоучительно процедил Старбак.
Ему предстоящий вечер не сулил ничего хорошего. Возвращаться, пусть даже и в компании Салли, в скучный размеренный мирок вроде покинутого им отчего дома, ему было, как нож острый. Но отказать Салли он не мог, хотя и не понимал, почему её так взволновало присланное Адамом приглашение.
Салли этого и сама не понимала. Гордоны были семьёй, а что такое быть членом семьи, Салли представляла себе плохо, по крайней мере, членом обычной рядовой семьи. Сама она была плодом незаконной любви конокрада и чужой жены, возделывавших в поте лица своего клочок земли высоко в горах. Сейчас она стала шлюхой. При известной доле удачи она могла подняться в самые верха, где её услуги оплачивались бы и выше, и иначе, но она сознавала, что при всём этом путь в средний класс ей закрыт, а потому для Салли, в отличие от Старбака, мир обычных людей был голубой несбыточной мечтой. Она выросла среди изгоев и грезила о респектабельности, Старбак же вырос, по горло насытившись респектабельностью, и вырос бунтарём.
В крохотной прихожей их встретили Джулия с миссис Гордон. Приняв у гостей мокрую верхнюю одежду, дамы определили её на вешалку с зеркалом, мимо которой Старбак и Салли с трудом протиснулись в гостиную. Весенний день теплом не радовал, а потому в отделанном чугуном камине тлела пригоршня угольев, такая маленькая, что вряд
— Мисс Ройал! — сердечно поприветствовал он Салли, дожёвывая кекс, — Прошу прощения, дорогуша.
Он поставил блюдце с чашкой на каминную полку, торопливо обтёр ладонь о полу сюртука и протянул Салли:
— Рад познакомиться.
— Сэр… — пролепетала Салли и, вместо того, чтобы пожать руку, присела в книксене.
В заведении на Франклин-стрит она могла непринуждённо болтать с генералами и сенаторами, дразнить именитых докторов и перешучиваться с адвокатами, но здесь, перед лицом безыскусной благопристойности, растерялась.
— Искренне рад познакомиться. — повторил преподобный Джон Гордон с тем, что должно было изображать дружелюбие, — Майора Фальконера вы как будто знаете? Позвольте представить вам мистера Калеба Сэмуорта. А это мисс Виктория Ройал.
Салли улыбнулась, опять сделала книксен и отодвинулась, пропуская в гостиную Старбака, миссис Гордон и Джулию. Бледная служанка принесла поднос с чашками для новых гостей, и миссис Гордон налила из заварника с ситечком всем чаю. Все согласились, что погода ужасна, что весна — худшая на памяти Ричмонда, но о том, что северяне у порога, никто не заикнулся.
Преподобный Джон Гордон был невелик ростом и тощ, с розовой лысой головой, окаймлённой воздушным венчиком седого пуха. Маленький, словно обрубленный подбородок, который любой другой прикрыл бы окладистой бородой, преподобный выбривал наголо, невольно наводя на предположение, что его супруге бороды не нравятся. Мистер Гордон выглядел крохотным и безобидным, чего нельзя было сказать о миссис Гордон, и Старбак понял, кто железной рукой правит бал в этом тесном стерильном гнёздышке. Доливая Салли чай, миссис Гордон поинтересовалась здоровьем тётушки. Салли ответила, что ей ни лучше, ни хуже, и этим, к облегчению девушки, тема мифической родственницы исчерпалась.
Калеб Сэмуорт, как объяснила миссис Гордон, владел фургоном, на котором они все сегодня поедут в госпиталь. Сэмуорт слабо улыбнулся при упоминании своего имени, глазами пожирая Салли, как умирающий от жажды мог бы пожирать взглядом недоступный, но манящий источник прохладной влаги. Фургон, по признанию молодого человека, принадлежал его отцу.
— Вы, может, слыхали о нас? «Сэмуорт и сын, бальзамирование и погребение»?
— Увы, нет. — пожал плечами Старбак.
По приглашению Сэмуорта и Адама Салли села с ними в полукруглом эркере. Для этого Адаму пришлось отгрести в сторону кучу пустых мешков, которые дамы семейства Гордонов, подобно другим дамам Ричмонда, шили из лоскутов для укреплений «бабульки Ли». На оборонительных позициях мешки набивали песком для защиты от пуль, хотя защитят ли такие преграды от катящейся из форта Монро орды северян, никто не смог бы сказать.
— А вы присядете здесь, мистер Старбак. — указал преподобный Гордон на стул рядом со своим и разразился горестным монологом о несчастьях, которые принёс раскол Американскому Обществу Евангельского Просвещения Бедных, — …Наша штаб-квартира, знаете ли, в Бостоне.
— Уж кто-кто, а мистер Старбак знает, что штаб-квартира Общества в Бостоне, Гордон. — вмешалась миссис Гордон, — Он же бостонец, а его отец — член правления. Да, мистер Старбак?
— Да. — подтвердил Натаниэль.
— Член того самого правления, — холодно продолжила миссис Гордон, — которое год за годом снижало миссионерам жалование.