Медовый месяц на Ледяной планете. Рух и Харлоу
Шрифт:
— Сначала ты помоешь меня, а потом я помою тебя, — говорю я своему мужчине, когда он моет мою руку. — Звучит хорошо?
— Рух хорошо Хар-лоу, — говорит он низким голосом, скользя этим кусочком влажной кожи по мне. — Хорошо, хорошо.
Он определенно быстро учится. Мои соски напряжены и твердеют от желания, и когда Рух начинает мыть мне перед, я не жалуюсь. Это не грязно — моя туника защитила меня от худших пятен, — но я отчаянно нуждаюсь в его прикосновении к моей чувствительной груди. Он касается одного кончика, и я втягиваю воздух, горячее возбуждение захлестывает меня.
Но все, что Рух
Когда я чиста, я чувствую себя лучше. Гораздо лучше. Может быть, я вымою голову завтра, но пока достаточно просто быть чистой и приятно пахнущей. Я счастливо вздыхаю, когда он стаскивает с меня грязные леггинсы, а затем принимается за остальную часть меня, пока я мою руки и скребу ногти. К тому времени, как он доволен тем, какая я чистая, я дрожу и на мне нет ничего, кроме ботинок, тело озябло, когда ветерок высушил мою кожу. Однако теперь очередь Руха. Я беру у него маленькую тряпку и смачиваю ее, затем жестом показываю, чтобы он повернулся.
— Теперь я займусь тобой.
Он даже не колеблется. Рух поворачивается ко мне спиной, его хвост лениво покачивается взад-вперед, и когда я прикасаюсь к нему теплой тканью, он издает горловой звук удовольствия. Мое тело реагирует, моя киска становится влажной, когда я вытираю его сильные конечности. Боже, он симпатичный. Мне так повезло, что он у меня есть. Даже наши «проблемы» не являются серьезными. Мы не можем так хорошо общаться, нам пришлось оставить всех позади и действовать самостоятельно, но это кажется мелочами после того, как рядом со мной этот большой, великолепный мужчина. В этот момент я могу простить все, а это значит, что я очень, очень сильно хочу немного секса.
Мысль забавная, и я стараюсь как можно быстрее вытереть кожу Руха. Как только он очистится от запекшейся крови и копоти, я обязательно наброшусь на него. Часть меня хочет превратить это в сексуальную ванну с губкой, но слишком много синей кожи, которую нужно очистить, и слишком холодно, чтобы бездельничать.
Сначала несексуальная ванна с губкой, решаю я, а потом в пещеру. Тогда мы сможем быть настолько сексуальными, насколько захотим.
Однако мне трудно придерживаться своего собственного плана. Рух был голым, когда помогал мне, а это значит, что он везде грязный. Трудно сказать себе подождать и быть терпеливой, когда мне приходится вытирать полотенцем его идеальные, твердые ягодицы. Или когда я провожу мочалкой по каждой сильной ноге. Когда я пробираюсь к нему спереди, я замечаю, что он тоже не безразличен. Его член напрягся и стоит гордо, пока я мою его бедра.
Ну, я просто должна убедиться, что там у него тоже все чисто, не так ли? Это мой долг как любящей супруги.
Поэтому я снова смачиваю тряпку и с большой осторожностью промываю его мешочек и каждый бугорок этого большого, толстого члена. Я мою его шпору, а затем издаю легкий вздох разочарования, когда поднимаюсь к его груди. Я бы предпочла остаться между его бедер, но это не очистит остальную часть его тела. К тому времени, как я выпрямляюсь, чтобы заняться его плечами, он смотрит на меня сверкающим, напряженным взглядом, от которого у меня перехватывает дыхание.
— Думаю, я закончила, — выдавливаю я, бросая тряпку в оставшуюся в сумке воду. — Все хорошо. Теперь…
Он
— Хар-лоу грязный.
— Все еще? — Я опускаю взгляд на свое тело, держась за грудь, чтобы посмотреть на все, что под ней. Я не такая сверкающая чистотой, какой была бы в горячем душе, но я подумала, что мы неплохо поработали. Я чувствую себя отдохнувшей и свежей. Я чувствую себя более чем готовой к тому, чтобы моя пара прикоснулась ко мне, чего я не могла сказать час назад. — Где?
Рух издает горловой звук, а затем наклоняется над кострищем, снова вытаскивая полотенце. Он бросает на меня обжигающий взгляд.
— Рух мыть.
А потом он падает передо мной на колени.
Я… ох. Мое дыхание учащается, и я думаю о том, как сильно мне понравилось чистить его член, хотя в этом не было необходимости. Возможно, я с любовью потратила на это слишком много времени, и у него в голове появились идеи. Или, может быть, он просто скучает по моим прикосновениям так же сильно, как я скучаю по его. Что бы это ни было, я не собираюсь жаловаться.
— Рух, — выдыхаю я, убирая пряди волос с его лица. — Где ты собираешься меня мыть, детка?
Он бросает на меня лукавый взгляд, от которого у меня перехватывает дыхание, а затем прижимает теплую тряпку прямо между моих бедер.
Я извиваюсь от ощущения ее на своих интимных местах. Там хорошо, тепло и влажно, но это не то, чего я там хочу.
— Ты хочешь сказать, что я грязная девчонка?
— Очистить Хар-лоу, — мягко говорит он, протирая тряпку взад-вперед. От трения я становлюсь еще влажнее, и я не могу оставаться на месте. Не тогда, когда он так близко к моей киске и когда он говорит таким низким, голодным голосом. Он собирается свести меня с ума от желания. Рух на мгновение задумывается, затем отбрасывает тряпку в сторону. Он обхватывает рукой мои бедра и притягивает меня ближе, пока его лицо не касается моего живота.
Затем он рычит и перекидывает одну из моих ног через свою руку, раздвигая мои бедра.
Я взвизгиваю от удивления, протягиваю руку вперед и хватаюсь за его рога для равновесия. Однако он не останавливается, просто тянет меня вперед, пока моя нога не оказывается на одном плече, а моя киска практически у него перед лицом.
— Рух, — хнычу я. Мой пульс, кажется, бьется между моих бедер, тепло разливается по моему телу… и все же он все еще не прикасается ко мне. — Достаточно ли я чиста для тебя? Или тебе нужен более тщательный осмотр?
Он задумчиво смотрит на мою киску, а затем поднимает палец, чтобы провести по моим складочкам.
— Поцелуй Хар-лоу, — бормочет он, поднимая на меня взгляд. — Да?
Он хочет поцеловать мою киску? Засунуть туда свой рот? Э-э, как будто мне вообще нужно дважды подумать.
— Да, — подбадриваю я. — Да, да. Все эти поцелуи.
Моя пара издает низкий горловой голодный звук. Сжимая мои бедра, он просовывает свое лицо между моих бедер и лижет меня там. Я стону, крепко держась за его рога, когда он стонет от удовольствия и приближается, чтобы попробовать еще раз. Он все еще такой высокий, когда сидит вот так, что мне приходится вставать на цыпочки, чтобы правильно расположиться у его губ. Когда он переносит свой вес, я угрожаю свалиться в огонь.