Медовый месяц: Рассказы
Шрифт:
Она вскочила на ноги и в течение десяти минут проделывала нечто поразительное, после чего остановилась, тяжело дыша и крутя длинную косу.
— Правда, красиво? И я здорово пропотела. Пойду-ка окунусь.
Напротив меня лежала на спине, закинув руки за голову, самая загорелая женщина, какую я когда-либо видела.
— Давно вы пришли сегодня? — спросили ее.
— О, я тут целый день, — ответила она. — У меня свое лечение. Я ем только сырые овощи и орехи и с каждым днем чувствую, как крепнет и очищается мой дух. А как же иначе? Ведь у нас в мозгах
— И больше вы ничего не едите? — не выдержала я.
— Пью воду. Еще съедаю банан, если просыпаюсь ночью. — Она повернулась на бок и привстала на локте. — А вы ужасно переедаете, постыдно переедаете! И еще ждете, что Пламя Души сможет ярко гореть под грудами жира?
Мне не хотелось, чтобы она смотрела на меня, поэтому, едва к нам подошла совсем юная девушка в коралловых бусах, мне пришло в голову еще раз взглянуть на часы.
— Бедняжка фрау Гауптманн не смогла сегодня прийти, — сказала Загорелая Дама. — Она вся в пятнах из-за нервного расстройства. Вчера она переволновалась, когда ей пришлось написать две открытки.
— Очень ослабленная женщина, — вмешалась Венгерка, — но милая. Представляете, у нее отдельные коронки на каждый из передних зубов! И все же нельзя позволять дочерям носить такие короткие матроски. Они сидят на скамейках, скрестив ноги самым неприличным образом. Что вы делаете сегодня вечером, фрейлейн Анна?
— Ах, — отозвались Коралловые Бусы, — герр Оберлейтенант предложил мне поехать с ним в Ландсдорф. Ему надо купить яиц для своей матери. А там он, покупая восемь яиц у знакомых фермеров, с которыми можно поторговаться, экономит один цент.
— Вы американка? — спросила Овощная Дама, поворачиваясь ко мне.
— Нет.
— Тогда англичанка?
— Ну, пожалуй…
— Или то, или другое, иначе быть не может. Я несколько раз видела, как вы гуляли. Вы носите?..
Я встала с земли и села на качели. Прохладный ветер ласково обдувал мое тело. На голубом небе неспешно плыли белые облака. Сосны махали ветками одновременно, ритмично и шумно, и от них исходил крепкий запах. Я чувствовала себя легкой, свободной и счастливой — как девчонка! Мне хотелось показать язык лежавшим на травке дамам, которые, скучившись, о чем-то многозначительно шептались.
— Вам, верно, неизвестно, — донеслось до меня из кабинки, — что качели очень вредны для желудка. Моя подруга покачалась, а потом три недели ничего не могла взять в рот.
Я направилась к купальне, и там меня облили водой.
Одеваясь, я услыхала стук в стенку.
— Знаете, — спросил голос, — что в Люфтбаде живет мужчина, который закапывает себя по подмышки в грязь и не верит в Троицу?
Зонтик — мое спасение в Люфтбаде. Теперь, когда я собираюсь
И совсем не потому, что стыжусь своих ног.
Передовая дама
перевод Л. Володарской
— Думаете, мы могли бы пригласить ее на прогулку? — спросила фрейлейн Эльза, в который раз завязывая перед моим зеркалом розовую ленту у себя на поясе. — Хотя она очень образованная, знаете, мне кажется, что ее гложет тайная печаль. Сегодня утром Лиза сказала мне, когда прибиралась у меня в комнате, что она целыми часами сидит совсем одна и пишет. Лиза говорит, что она пишет книгу! Наверно, поэтому она никогда не бывает с нами, да и мужу с ребенком уделяет совсем мало времени.
— Вот вы и задайте ей этот вопрос, — сказала я. — Мы ни разу не перемолвились ни словом.
Эльза порозовела.
— А я говорила с ней один раз, — призналась она. — Я принесла ей полевые цветы в комнату, и она, в белом пеньюаре и с распущенными волосами, открыла дверь. Никогда не забуду. Она молча взяла цветы, а потом я услышала — она неплотно закрыла дверь — я услышала, когда шла по коридору, как она говорит: «Чистота, благоухание, благоухание чистоты и чистота благоухания!» Прекрасно!
В дверь постучала фрау Келлерман.
— Вы готовы? — спросила она, входя в комнату и благодушно улыбаясь нам. Джентльмены ждут на крыльце, и я пригласила Передовую Даму присоединиться к нам.
— Не может быть! — воскликнула Эльза. — А мы с gnadish фрау как раз говорили о том, не…
— Я встретила ее, когда она выходила из своей комнаты, и она сказала, что с удовольствием принимает приглашение. Ей тоже ни разу не пришлось побывать в Шлингене. Сейчас она внизу, разговаривает с герром Эрхардтом. Полагаю, мы прекрасно проведем день.
— Фриц тоже ждет? — спросила Эльза.
— Конечно же, ждет, милое дитя; он нетерпелив, как голодный мужчина, которому не терпится услышать обеденный гонг. Ну же, бегите!
Эльза убежала, и фрау Келлерман многозначительно улыбнулась мне. До тех пор мы с ней редко беседовали из-за того, что «ее единственная радость» — очаровательный малыш Карл — ни разу не смог превратить в пламя те искры материнства, которые, как считается, в огромном количестве горят на сердечном алтаре любой уважающей себя женщины; однако в предвидении долгого путешествия мы были проникнуты друг к другу искренней симпатией.
— Мы испытаем двойную радость. Ведь у нас будет возможность наблюдать счастье милых Эльзы и Фрица. Вчера утром они наконец-то получили от родителей письма с благословением. Странно, стоит мне оказаться в обществе только что помолвленных пар, и я расцветаю. Недавно помолвленная пара, мать со своим первенцем, ложе смерти, если не было несчастного случая, одинаково действуют на меня. Пойдемте вниз?
Мне очень хотелось спросить ее, как можно расцветать при виде ложа смерти, но я сказала лишь: