Медовый месяц
Шрифт:
Вдруг ее тело дернулось в моих руках, я закричала от неожиданности. Она жива, жива! Эта мысль отрезвила меня, вывела из состояния тупого оцепенения, в котором я до сих пор пребывала, и мои мозги заработали почти нормально.
— Эля, Эля, держись, я помогу тебе. Сейчас я кого-нибудь позову! — отчаянно бормотала я, сжимая ее руки. Я пыталась заглянуть в ее глаза, но ничего не видела из-за пелены, застилающей мой взор. Одно я знала точно: она жива, и ей еще можно помочь. Вот только надо спешить, дорога каждая секунда. Я попыталась взять ее на руки, но, несмотря на то, что она была худенькой и невысокой, мне это не удалось. Мокрое тело выскальзывало из моих рук, я сама промокла насквозь. Меня била дрожь, но я ничего этого не чувствовала, одна мысль крутилась в моей голове: я должна что-то
— Помогите, на помощь! Пожалуйста, помогите!
Не знаю, к каким силам я призывала и кто мог услышать мой крик, но я вообще плохо соображала, что делаю. Наверное, мне казалось, что, пока я бегу, она будет жить, это вселяло надежду. Я споткнулась, упала, со всего размаху ударившись коленкой и щекой. Но даже не почувствовала боли. Вскочила на ноги и побежала дальше, продолжая взывать о помощи, рыдая навзрыд, и мои слезы тут же смывал дождь, который продолжал хлестать как из ведра. Только мне было уже все равно. Сверкнула молния, и мне показалось, что она попала в меня, пронзив мое тело насквозь, и нестерпимый жар заставил меня пронзительно закричать, во всю силу своих легких, своего горла. И тут я увидела человека, бегущего мне навстречу. Наконец-то, господи, наконец-то кто-то поможет мне! Испугавшись, что он может не заметить меня и исчезнуть, я бросилась к нему наперерез и словно перед машиной на проезжей части, отчаянно замахала руками.
— Остановитесь, помогите мне, прошу вас!
— Маша, господи, это ты?! Что с тобой?! — услышала я знакомый голос.
«Этого не может быть! Мне все это мерещится!» — подумала я, краем сознания цепляясь за этот голос. Но это был он, Александр, Саша…
Если бы он вовремя не подхватил меня, я упала бы прямо на землю, силы оставили меня. Но он подхватил меня, и я рухнула прямо в его объятия. Я, не в силах больше сдерживаться, зарыдала в голос, прижимаясь к нему, словно ища у него защиты.
— Ну, успокойся, девочка моя, все хорошо. Ничего не бойся, я с тобой, — уговаривал он меня, как ребенка, гладя по моим мокрым волосам.
Его голос, спокойный и уверенный, придал мне силы. Я поверила, что все и в самом деле будет хорошо, что все увиденное мной просто дурной сон. Появился мой спаситель, он спасет меня, вырвет из моего кошмара, и все встанет на свои места. Мне было так уютно и надежно в его объятиях, что хотелось остаться в них навечно. Я закрыла глаза, обхватив руками его шею, прижалась щекой к его щеке. Прохладной и мокрой, как и моя собственная. И вдруг меня словно током ударило. Что же я здесь стою, идиотка?! Там же Эля, ей нужна помощь, а я…
— Там Эльвира, она умирает, скорее, ей нужна помощь! — прокричала я, изо всех сил пытаясь прийти в себя.
Он не стал спрашивать, не сошла ли я с ума и так далее, а коротко бросил:
— Где она?
Я судорожно перевела дыхание:
— Сейчас я покажу, это недалеко, здесь. Скорее, мы должны успеть… — В меня словно вдохнули силы, я сама себе удивлялась. Я крепко держалась за его руку, словно боясь, что он может исчезнуть. Несколько раз сверкнула молния, глухие раскаты грома прогрохотали над нашими головами, но теперь мне больше не было страшно, потому что я была не одна, ОН находился рядом. По мере того как мы приближались к тому месту, где я оставила умирающую Элю, силы стремительно покидали меня, я снова начала осознавать, что все это не сон, а страшная реальность. Неожиданно стало совсем темно, проблески света чередовались с полными провалами во мрак, так же, как в моем сознании волны надежды сменялись волнами отчаяния. Я изо всех сил вцепилась в его руку, его холодные
— Вот она, — еле слышно выдохнула я, не в силах говорить громче.
Но он и так все понял. Наклонился над ней. Я же не могла заставить себя даже посмотреть на нее, не говоря уже о том, чтобы прикоснуться. Я ненавидела себя за эту трусость, но ничего не могла с собой поделать. Мне было очень страшно, меня била дрожь. Пока моя рука находилась в его руке, словно некая физическая и моральная сила перетекала из его тела в мое, и я держалась. Но стоило мне остаться без этой опоры — и я сломалась, растаяла под порывами ледяного ветра и дождя. Наконец я заставила себя посмотреть в ее сторону. Саша стоял на коленях и держал ее тело, которое казалось безвольным телом куклы и прогибалось в его руках. В свете мелькнувшей молнии я увидела ее белое неподвижное лицо, остекленевшие глаза, длинные темные волосы с прилипшими к вискам прядями и страшную рану на ее нежной хрупкой шее, похожую на алый яркий кровавый цветок. Я видела ТАКОЕ в кино, когда, чтобы пощекотать нервы, мы с Лизой смотрели ужастики. И во время самых кровавых и жестоких сцен она отворачивалась и закрывала глаза. Я смеялась и стыдила ее: «Трусиха, это же не по правде». — «Все равно страшно», — отвечала подружка, пряча лицо в ладони. А я даже гордилась тем, что я такая смелая и не боюсь смотреть на подобные сцены. Однажды я подумала: а что, если бы все это происходило наяву, а не в кино, как бы тогда я повела себя? Но сама эта мысль была настолько нереальной, что поверить в нее я не могла. Теперь это застывшее бледное лицо, эти глаза, все это было самой настоящей реальностью, отнюдь не дешевыми трюками в фильмах ужасов. А кровь, что стекала из ее горла, тоже была не бутафорской, а самой настоящей…
— Она мертва, — сказал Саша.
И эти два коротких простых слова мое сознание отказывалось воспринимать.
— Что? — спросила я улыбаясь. Да-да, я улыбалась, мой рот сам собой растягивался в идиотской улыбке, и я не знала, как его остановить, как стереть эту проклятую усмешку!
— Что? — повторила я, обнимая себя руками за плечи. — О чем ты говоришь? Я не понимаю.
— Она мертва, — повторил он совершенно спокойно и посмотрел на меня.
— Этого не может быть! Она была жива, она ползла ко мне, она надеялась, что ее спасут, она дышала и двигалась, я сама это видела. Ты мне не веришь?! — Я схватила его за рукав и начала трясти, думая, что он опомнится и скажет: «Конечно, я ошибся, она жива».
Он перехватил мою руку и сжал ее.
— Я верю тебе. Все так и было. Но теперь она мертва. Это правда.
— Но этого не может быть! — закричала я, вырывая свою руку и бросаясь к ней, лежащей на траве, такой беззащитной и маленькой.
Она нуждалась в моей помощи, и я должна была ей помочь. Просто обязана! Я плохо помнила, что было дальше. По-моему, я пыталась нащупать пульс на ее тонком хрупком запястье, услышать биение сердца, пачкаясь в крови, я шептала какие-то дурацкие слова о том, что все будет хорошо, надо только немного потерпеть и т. д. Обещала устроить для нее шикарный пикник, как только она поправится, а это случится очень скоро. В общем, я была не в себе и несла всякий бред. Он оторвал меня от ее тела. Я сопротивлялась, плакала. Чтобы привести меня в чувство, ему пришлось несильно ударить меня по щеке. Эффект был достигнут. Я разрыдалась, но позволила ему себя увести.
— Извини, — он погладил меня по той щеке, по которой только что ударил. — Это было необходимо.
— Я понимаю, не стоит извиняться, — я всхлипнула и шмыгнула носом. — Я совсем потеряла голову. Я просто не могу поверить, я не соображаю, все словно во сне, в ночном кошмаре. Я… мне… — Не в силах продолжать, я закрыла лицо руками.
— Я понимаю, тебе очень страшно, но постарайся взять себя в руки. Пожалуйста, — его голос звучал твердо, но в то же время ласково.