Медсестра для бывшего. Ты меня (не) вспомнишь
Шрифт:
Глава 13
Надя
То, что я слышу, стоя в холле возле лестницы, выбивает у меня всякую опору из-под ног. В голове мечутся сотни мыслей, но ни одну не получается додумать до конца. Володя получил серьёзную травму, попал в больницу… Он не помнит меня! Совсем не помнит! А его мать не только соврала мне тогда, она врёт ему сейчас! Из её слов получается, что я не просто меркантильная стерва, а… даже слов не могу придумать подходящих,
– Надя, что случилось? – словно издалека слышу голос и с трудом выныриваю в реальность.
Передо мной стоит Володя. Смотрит встревоженно. А я… не знаю, что сказать.
– Всё в порядке, – откашливаюсь и повторяю: – Всё в порядке, Владимир. Как вы себя чувствуете?
Мужчина пожимает плечами. Затем, поколебавшись, говорит:
– Спасибо, что помогли мне… ну, позавчера.
– Не за что, – пожимаю плечами. – Судя по всему, моя помощь была не только ненужной, но и лишней?
– Почему вы так решили? – он напрягается.
– Вы ведь почти сразу сменили больницу, – говорю, отводя глаза.
– Да, но… – он запускает руку в волосы, мнётся, – неважно. Мне надо было сказать вам, предупредить заранее. Всё могло пойти по-другому.
– Да, всё было бы совсем по-другому, – тихо повторяю его слова, вот только смысл вкладываю в них совсем другой. – Мне нужно идти.
Я должна уйти. Подумать. У меня нет сил оставаться здесь.
– Подождите, Надя, – он заступает мне дорогу, – а как же…
– Что? – вскидываю на него глаза.
Сухие. Слёз нет. Все слёзы я выплакала тогда, семь лет назад.
– Ничего, – видимо, он что-то замечает в моём взгляде. – Я, кажется, перепутал ваш график? Думал, что вы должны были только завтра быть здесь.
– Всё верно, я сегодня с суточного, – киваю устало. – Ваша мать переволновалась и попросила меня приехать. Мне просто... – запинаюсь, но тут же продолжаю, – ...нужно было немного поспать, иначе я бы не выдержала.
– Конечно, – он хмурится. – Извините за эту ситуацию. Но завтра вы ведь приедете?
Уже открываю рот, чтобы сказать, что не приеду, но закрываю. Я пока ещё не поняла, как мне действовать.
– Будьте, пожалуйста, с утра, – не дождавшись от меня ответа, говорит Володя. – Мне нужно будет уехать.
– Хорошо, – шепчу, еле шевеля губами.
– У вас точно всё в порядке? – с сомнением спрашивает мужчина.
– Просто устала, – качаю головой. – До свидания. Скажите, пожалуйста, Виолетте Валерьевне, если она спросит, что я уехала. Раз вы вернулись, она не будет больше так переживать.
– А вы сами что, не…
– Извините, мне пора! – прерываю его на полуслове и почти бегу ко входной двери.
Лучше пройдусь до выхода из посёлка пешком и вызову такси туда. Здесь я больше находиться не могу.
Не
– Надюша, что с тобой такое? На тебе лица нет!
Мне навстречу выходит мама.
– Мамуль, – я не собираюсь её волновать, но всё же хочу спросить, – как бы ты поступила, если бы узнала, что мать намеренно соврала сыну, подставив при этом другого человека, который ей ничего плохого не сделал?
– Что за странные вопросы, Надюша? – мама смотрит на меня внимательно.
– Просто ответь, мамуль, – обессиленно опускаюсь на диванчик в коридоре, поднимаю на неё глаза.
– Дорогая моя, – мама присаживается рядом, обнимая меня. – Любая мать хочет лучшего для своего ребёнка. Проблема в том, что это «лучшее» может расходиться с представлениями самого ребёнка о том, что ему нужно. Но мама всегда остаётся мамой. И человек, который станет причиной, даже невольной, разрыва отношений между мамой и сыном… это ляжет тяжким грузом на его совести.
А затем, помолчав, добавляет:
– Лжецу рано или поздно придётся ответить за свои слова. Можешь считать меня наивной, в мои-то годы, но я твёрдо в этом уверена. Главное – быть честной перед самой собой.
Киваю в ответ.
– Я очень устала, мамуль, пойду спать.
– Конечно, милая, – мама целует меня в лоб.
Падаю на кровать в своей комнате, закрываю глаза и проваливаюсь в сон.
Организм у меня всегда так реагировал на стресс. Зато когда я высыпалась, получалось находить в себе силы думать и действовать дальше. Вот и теперь, когда открываю глаза ранним утром, чувствую, что мне стало легче.
На часах ещё нет пяти, но солнечный луч из-за шторы уже подбирается к кровати – в моей комнате окно выходит на восток. Мама ещё спит, поэтому я тихонько поднимаюсь, умываюсь и возвращаюсь к себе.
Подумав, достаю пакет с формой, которую забрала с собой и не успела отвезти Володе. Может, конечно, зря… но решаю пришить погоны и шевроны на китель. В конце концов, отпороть их можно будет за пару минут, если что. За то короткое время, что мы встречались, я никогда этого не делала, но помнила – Володя рассказывал как-то, что это особая гордость для военного, носить форму, погоны к которой пришила любимая девушка или жена.
Женой я так и не стала, но хочу хоть немного почувствовать отголосок того счастья, которое окружало нас в те месяцы. Вчера одной – и самой большой – обидой в моей жизни стало меньше! Меня не бросали. Володя ни в чём не виноват.
И всё же он поверил матери, подсказывает мне подсознание. Поверил, не стал пытаться ничего выяснять… И теперь снова поверил. Но как было не поверить? Во-первых, моя мама права. Это всё-таки его мать. Во-вторых, с чего ему было сомневаться? У неё всё получилось очень складно.