Медсестра из Райминстера
Шрифт:
— Эта Kapp себе на уме…
— А что еще ты можешь сказать об этой Kapp?
Я появилась из-за газеты, как ангел мщения. Вокруг меня замелькали сконфуженные лица.
— Я могу сказать, что, если рыбка идет к тебе в сети, не упускай ее. — Маккензи надменно выпрямилась.
— Не понимаю, что ты имеешь в виду, — разозлилась я. — Хотя могу догадаться. Если хочешь знать правду, Дэвид Коллендер — мой друг.
— Просто друг, да? — иронически улыбнулась Джемисон. — С каких это пор хирурги стали искать себе друзей
— Ты можешь смеяться, сколько тебе вздумается, но это правда. — Мой голос звенел. — И вам не стоит сплетничать за спиной доктора Коллендера. Это вовсе не то, что вы думаете!
— Неужели? Я сужу о человеке по его поступкам — этого для меня вполне достаточно.
Теперь я уже была окончательно выведена из себя:
— Когда людей доводят до ручки, они иногда делают безумные вещи. Пьют, гоняют машину на бешеной скорости, ведут себя глупо.
— Вы только послушайте ее! Можно подумать, что ему только нимба и крыльев не хватает.
Не знаю, что могло бы за этим последовать, если бы меня не вызвала из комнаты старшая сиделка Шортер.
— Будьте внимательны, Kapp, — предупредила она меня. — В таких ситуациях очень легко сказать больше, чем нужно. Если вы действительно беспокоитесь за доктора Коллендера, как и большинство из нас, то, чем меньше вы будете распространяться о его личной жизни, тем лучше.
Я пристыженно кивнула, понимая, что она права. Лучше бы я вырвала себе язык, чем ввязалась в эту склоку.
На следующее утро я была занята в стерилизационной комнате, когда мистер Хорас Мэйхью пришел в палату с ежедневным обходом. Я думала, что сопровождать его будет Тони Маллен. Но вместо него по коридору шел Дэвид Коллендер.
Его лицо было бледным и напряженным. Я услышала, как старшая сестра обращается к нему с особой мягкостью, и поблагодарила ее про себя. Не требовалось особого воображения, чтобы представить множество любопытных глаз, ожидающих его в палате.
Ко мне подбежала Дашфорд:
— Доктор Коллендер здесь. Ты видела его? Он выглядит ужасно.
— А чего ты еще ожидала? — резко ответила я, почти радуясь возможности выместить на ней терзавшее меня раздражение.
— Я не знаю, как он будет работать в таком состоянии, — продолжала она. — И кроме того, все это шушуканье в палате вокруг него…
— Хороший врач всегда ставит своих пациентов на первое место, — холодно сказала я.
Мистер Хорас Мэйхью и доктор Коллендер провели много времени около женщины с острой гипертонией. Ее состояние было крайне неудовлетворительным, и было решено применить хирургическое вмешательство. При этом были необходимы две операции — на пояснице и центральном нервном узле, с интервалом в две недели. В таких случаях послеоперационное состояние бывает болезненным, так как в центральном нервном узле сконцентрированы все нервные окончания позвоночника.
Я
В этот вечер в медсестринском корпусе меня позвали к телефону. Я взяла трубку и услышала голос Дэвида:
— Дженни? Мне нужно тебя видеть. Нет, не спорь. Давай посидим где-нибудь…
— Но, Дэвид… — заикнулась было я.
— Пожалуйста!
В его тоне была такая настойчивость, что я перестала спорить.
Полчаса спустя я ждала его в вечерних сумерках у перекрестка дороги на Райминстер и основного шоссе. Его машина появилась точно в назначенное время. Он открыл мне дверцу, и я села рядом с ним.
Он взял мою руку и сжал ее. Это было все, но этого мне было достаточно.
Я знала, что именно во мне он ищет свое последнее утешение.
Когда мы расположились за столом бара в тихой гостинице у дороги в Шеффилд, он наконец произнес:
— Спасибо, что пришла, Дженни. Я надеялся, что ты придешь, но я знаю, у меня не было права к тебе обращаться.
Теперь, когда я хорошенько его разглядела, я была поражена происшедшей в нем переменой. Он выглядел так, словно не ел несколько дней.
— Я пришла, потому что сама хотела этого, — сказала я. — Я только подумала… Я считаю, что это не пойдет тебе на пользу сейчас, если тебя увидят с девушкой.
Он кивнул:
— Ко мне в больницу приходили репортеры из газеты. Я послал их всех к черту. Знаю, я был недопустимо груб с ними, ведь они всего лишь выполняют свою работу. Но меня все это и так уже достало.
Он осушил свой стакан и посмотрел на мой, который был едва пригублен.
— Хочешь еще?
— Нет, спасибо, не сейчас. Как… как Моника?
— Она все еще в реанимации. Мэйхью сильно беспокоится на ее счет. Есть опасения, что она не выживет. — Он сжал губы.
— Но это же ужасно! — У меня перехватило дыхание. — Если она умрет и они решат, что это было самоубийство…
— Это будет конец моей карьере. Я это знаю, — сказал он и мрачно продолжил: — Это трагедия, что чувства Моники зашли так далеко. Я больше не держу на нее зла. Но доктор не имеет права допустить подобного скандала, и, разумеется, этим дело не закончится.
— Ты имеешь в виду…
— Я имею в виду одного искусного газетчика, который, несомненно, раскопает мое прошлое, и на поверхность всплывет та старая история. После этого у меня не останется надежды получить место в какой-нибудь другой клинике.