Медстар I: Военные хирурги

Ривз Майкл

— Да, да. Хорошо, ты мне напомнил. Иди и занимайся делами.

Дроид, стандартная протокольная модель, быстро скрылся. Он знал, что лучше не мешкать, когда Блейд требует пошевеливаться.

Адмирал поглядел на свой стол, гору бумаг и дек на нем и принялся за работу. Лучше иметь чистый разум, не обремененный рутинными заботами, чтобы можно было сконцентрироваться на важных делах. Он должен поддерживать дела в порядке — ставки слишком высоки, чтобы позволять себе какие-либо ошибки. Блейд думал о миллиардах кредиток, которые он получит от реализации плана хатта. Эти миллиарды принесут

ему пентхауз на небоскрёбе в престижном экваториальном районе Корусканта и слуг, готовых исполнять каждую прихоть. Богатство, сулившее все эти блага, находится здесь, и все, что ему нужно — достаточно храбрости, чтобы ухватить свой шанс.

* * *

Ден Дхур с важным видом вошел в кантину.

Важного в нем было не так уж много — в конце концов, он был саллюстианином, вдвое ниже и вдвое легче почти любого посетителя внутри. Понятно, что не замирали разговоры и головы не поворачивались ему вслед. Он мог это пережить.

Что было пережить труднее — это свет и шум. На каждом столике стояли светящиеся шары, а квадратное устройство возле двери оглушало чем-то громким, ритмичным и резким, что сегодня зовут музыкой. «Просто поразительно, — усмехнулся он про себя. — Шумная кантина. Вот никогда бы ни подумал». Но обыденность происходящего не делала его приятнее.

Воплям из динамиков вторили клиенты. Большинство посетителей были военными, которые горланили во всю глотку, усиливая какофонию. В ходе эволюции саллюстиане приспособились к подземной жизни, и потому глаза у Дена были больше, а уши — чувствительней, чем у многих рас. Он носил поляризующие светофильтры и глушители звука, но даже при этом рисковал заработать себе страшную головную боль, оставшись здесь надолго. Тем не менее, он был репортером, а самые интересные истории обычно можно услышать именно в подобных местах. Если, конечно, он сможет что-нибудь расслышать в этом грохоте…

К стойке бара Ден поднялся по рампе, предназначенной для малорослых и лишенных ног существ, забрался на достаточную высоту, чтобы быть на одном уровне с барменом — и махнул рукой.

Подошел бармен, оказавшийся флегматичным ортоланом. Он посмотрел на Дена и не сказал ничего — по крайней мере, ничего, что Ден смог бы услышать. Большинство ортоланов общалось на крайне высоких или крайне низких частотах. Даже чувствительные уши саллюстианца не были так хороши, как те лопухи, которыми щеголял ортолан. Ден был уверен, что толстый длинноносый бармен носит глушилки, такие же хорошие, как у него самого, если не лучше.

К счастью, глушилки бармена были с избирательной блокировкой, или же ортолан отлично читал по губам, потому что, стоило Дену сказать «Выдох Банты», тот шустро начал наливать жидкости в стакан, смешивая клубящееся оранжево-синее пойло. «Парень весьма хорош», — отметил про себя Ден, наблюдая за уверенными движениями. Через какие-то секунды ортолан поставил перед Деном выпивку.

— За счет заведения, — сказал бармен низким, звучным голосом.

Ден кивнул и сделал долгий, медленный глоток. Аххх….

Первый стакан за день всегда самый лучший. Те, что будут после, ты не можешь по-настоящему распробовать.

Он сделал достаточно

глотков, чтобы резкие лучи света начали расплываться, затем огляделся вокруг. Первое, что делает хороший репортер, попав на новую планету — находит местный водопой. В кантинах рассказывается историй больше, чем где-либо еще. Эта кантина была так себе — неопрятное строение из вспененного материала посреди болота (большая часть планеты была либо джунглями, либо болотом — заметил Ден из шатла, идущего на посадку), поставленное для обслуживания клон-солдат, просто солдат и приданного обслуживающего персонала, в данном случае — медиков Ремсо.

За окнами сверкнула молния, оставив в глазах призрачную картину послесвечения. Почти сразу же загрохотал гром, терзая слух даже сквозь глушилки. Если погода тут устроена так же, как на большинстве планет, на которых бывал Ден, то грохот с неба означает надвигающийся дождь. Он заметил, как зашевелились посетители кантины. Ого. Течи в крыше. Завсегдатаи, разумеется, знают места, где капает. В толпе появились пустоты — посетители перебирались на новые места. Со стороны движение казалось почти бессознательным. Дождь начинается, не стой здесь, промокнешь. Конечно, если ты из числа водных рас, то места течей были ценной находкой. Что одному мусор, то другому по вкусу…

Раздался еще один раскат грома — звук, хорошо отличимый от артиллерийского залпа для тех, кто бывал — и выживал — в зоне боев столько раз, сколько он. В последовавшей краткой, звучной тишине первые капли ливня гулко простучали по крыше. Через несколько секунд небо прорвало, и барабанная дробь дождя стала постоянным фоном.

И, как он и ожидал, крыша начала протекать.

Вода падала и собиралась в лужи на полу, по большей части никого не намочив. Ничего не подозревающих новичков ожидал сюрприз — внеплановый душ — и смех более опытных товарищей. В конце барной стойки иши'тиб-механик сорвал свою промасленную робу и извивался под ровной струей, дергая глазными стебельками и щелкая клювом в такт музыке.

Ден потряс головой. Что за жизнь. Занимаешься кантинокопанием в очередной помойной яме, и все ради «публика-должна-знать».

Распахнулась дверь, впустив с улицы порыв горячего влажного ветра. Ден и не оборачиваясь узнал вошедшего — по запаху мокрого хатта, внезапно заполнившему зал.

Хатт отряхнулся, проигнорировав возмущенные взгляды и возгласы посетителей, забрызганных водой, и проскользил к стойке. Он остановился на полу напротив Дена.

Ден осушил последний стакан и помедлил секунду, чтобы успокоиться, прежде чем посмотреть на хатта.

— Фильба, — протянул он. — Откуда свалился?

Хатт не удивился, увидев его — без сомнения, он следил за прибытием прессы. Он едва удостоил Дена взглядом.

— Дхур. Почему ты не придумываешь свое вранье про честно работающую публику где-нибудь в другом месте?

Ден ухмыльнулся.

— Я точно также могу придумывать его и в сухой — ну, относительно сухой — кантине.

«Честно работающая публика, надо же», — подумал он. Если честная работа заведется где-нибудь рядом с Фильбой, жирный слизняк сморщится и сдохнет, как его дальние предки, посыпанные солью.