Медведь и Дракон

Клэнси Том

– Верно, но у нас преимущество. Они нуждаются в нас больше, чем мы в них.

– Я думал, что тебе не нравится так говорить с этими людьми, – заметил Гант, удивлённый позицией Ратледжа.

– Не имеет значения, нравится мне это или нет. Я обязан исполнять полученную инструкцию, а выигрывать всегда приятно. – Он не добавил, что никогда раньше не встречал министра Шена и потому у него не было никаких личных чувств к китайскому министру, что нередко мешает дипломатам, иногда ставящим дружеские отношения выше интересов своей страны. Обычно они оправдывают такую позицию, убеждая себя, что в следующий раз этот сукин сын будет у него в долгу и это послужит интересам его страны. Дипломатия всегда была делом личностей, а наблюдатели часто не замечают этого, полагая, что эти многословные специалисты не что иное, как простые говорящие роботы.

Все это озадачивало

Ганта, но он будет подыгрывать Ратледжу, потому что в этом состояло его поручение, и ещё потому, что заместитель Государственного секретаря по крайней мере вёл себя так, будто он знает, что делает. А вот действительно знает или нет… Гант ломал голову, пытаясь понять, сумеет ли он определить это. Затем наступило время возвращаться за стол переговоров.

Пепельницы были очищены и бутылки с водой расставлены обслуживающим персоналом, каждый из которых являлся, наверно, политически надёжным функционером того или иного ранга или, более вероятно, профессиональным офицером разведывательной службы. Они находились здесь потому, что правительство не желало рисковать ничем или, по крайней мере, пыталось действовать наверняка. По сути дела, это была напрасная трата подготовленного персонала, но коммунистов никогда не беспокоила проблема эффективного использования кадров.

Министр Шен закурил и предложил Ратледжу начинать. Американский дипломат вспомнил, что Бисмарк советовал пользоваться сигарой во время переговоров, потому что некоторых людей густой табачный дым раздражал и это давало курильщику преимущество.

– Господин министр, торговая политика Китайской Народной Республики определяется небольшим кругом людей, и эта политика осуществляется по идеологическим причинам. Мы в Америке понимаем это. Но вы никак не можете понять, что наше правительство является народным и наш народ требует, чтобы мы урегулировали торговый дисбаланс. Неспособность правительства Китайской Народной Республики открыть свои рынки для американских товаров лишает работы многих американских граждан. В нашей стране задача правительства заключается в том, чтобы служить народу, а не править им, и по этой причине мы обязаны эффективно заниматься решением проблемы торгового дисбаланса.

– Я полностью согласен с тем, что задача правительства заключается в служении интересам народа, и по этой причине мы должны коснуться тех нравственных мук, которые испытывают наши граждане из-за проблемы Тайваня. Люди, которые должны быть нашими соотечественниками, отделились от нас, а Соединённые Штаты содействуют дальнейшему отчуждению наших соплеменников…

«Достойно изумления, – думал Ратледж, – что этот бормочущий старый пердун ещё не умер от курения этих проклятых сигарет». Они выглядели и пахли как американские «Лаки Страйк», от которых умер его дедушка в возрасте восьмидесяти лет. Но курение было лишь поводом, но отнюдь не причиной смерти деда. Дедушка Оуэнс вёз своего внука на Южную станцию в Бостоне, когда, закуривая сигарету, выронил её себе на колени. Пытаясь достать её, он не заметил, что выехал на полосу встречного движения. Дедушка не верил и в пояса безопасности… сукин сын фактически курил непрерывно, закуривая новую сигарету от окурка прежней, подобно Боги [51] в кинофильмах тридцатых годов. Впрочем, может быть, это один из способов, с помощью которых китайцы осуществляют контроль за количеством своего народонаселения… но это слишком уж безобразный способ…

51

Боги – американский актёр Хамфри Богарт, известный у нас по фильму «Судьба солдата в Америке». На родине фильм называется «Ревущие двадцатые».

– Господин министр иностранных дел, – начал Ратледж, когда пришла его очередь, – правительство Республики Китай избрано в ходе свободных и честных выборов народом, живущим в их стране. С точки зрения Америки, это делает правительство Республики Китай легитимным, – он не добавил, что правительство Китайской Народной Республики является поэтому не легитимным, но эта невысказанная мысль повисла в зале наподобие тёмного облака, – и потому данное правительство заслуживает международного признания, что происходило как вы могли заметить, в течение прошлого года. Политика нашего правительства заключается в том, что мы признаем такие правительства. Мы не изменим нашу политику, основанную на твёрдых принципах, только для того, чтобы удовлетворить желания других

стран, которые не разделяют эти принципы. Мы можем продолжать подобный обмен мнениями до тех пор, пока у вас не кончатся сигареты, но в данном случае позиция моего правительства останется неизменной. Таким образом, вы можете признать этот факт, и тогда наши переговоры перейдут к более важным вопросам, или вы можете продолжать погонять мёртвую лошадь. Выбор за вами, разумеется, но разве не лучше заняться чем-то более продуктивным?

– Америка не может диктовать Китайской Народной Республике, какие вопросы являются для нас важными. Вы утверждаете, что у вас свои принципы, и мы, несомненно, имеем собственные. Один из наших принципов – это важность территориальной целостности нашей страны, – парировал китаец.

Самым трудном для Марка Ганта было сохранить невозмутимый вид. Ему приходилось притворяться, что все происходящее – здраво и разумно, хотя он предпочёл бы включить свой компьютер и ознакомиться с биржевыми сводками или даже просто почитать книжку, скрыв её под краем стола. Но он не мог так поступить. Он был вынужден делать вид, что с интересом следит за переговорами. Это, если ему удастся сохранить невозмутимый вид до конца, могло помочь ему получить номинацию на очередную церемонию присуждения наград Академии киноискусства как Лучшего актёра второго плана: за то, что он не заснул во время самого скучного события со дня проведения чемпионата Айовы по выращиванию травы, победителем объявляется… Он взял себя в руки и перестал ёрзать в кресле, но от этого его зад устал ещё больше, и к тому же эти кресла не были спроектированы для его зада.

Может быть, они годились для этих худосочных китайских задниц, но не для зада выросшего в Чикаго профессионала, который любил пиво и сэндвич с солониной во время ланча по крайней мере раз в неделю и не увлекался физическими упражнениями. Его зад требовал более широкого и мягкого сиденья для комфорта, но этого здесь не было. Гант попытался найти что-нибудь интересное. Он пришёл к выводу, что у министра Шена ужасная кожа, словно его лицо побывало когда-то в огне и друг попытался потушить пламя с помощью остроконечного клинка для колки льда из холодильника. Он попытался представить, как происходило это воображаемое событие, сдерживая улыбку. Затем он понял, что Шен курит слишком много, закуривая сигареты с помощью бумажных спичек вместо настоящей зажигалки, может быть, он принадлежал к тем людям, которые клали вещи и потом забывали, куда их положили.

Этим, возможно, и объясняется тот факт, что он пользовался дешёвыми одноразовыми шариковыми ручками вместо ручки, соответствующей его должности и статусу. Значит, у этого важного сукина сына лицо в детстве было в прыщах и всё валилось из рук?.. Такая мысль заслуживала внутренней улыбки, а тем временем министр продолжал бормотать на своём довольно приличном английском языке. Тут у Ганта появилась другая мысль. Перед ним лежали наушники для синхронного перевода… А нельзя ли настроить их на местную радиостанцию? У них ведь должна быть в Пекине радиостанция, по которой передают хоть какую-то музыку, не правда ли?

Когда пришла очередь Ратледжа, ситуация почти не изменилась. Заявленная американская позиция повторялась, как и китайская, она была, возможно, более разумной, но не менее скучной. Гант подумал, что адвокаты, обсуждающие условия развода, занимаются таким же дерьмом. У них, как и у дипломатов, почасовая плата, а не вознаграждение по достигнутым результатами. Дипломаты и адвокаты. «Эта пара стоит друг друга», – подумал Гант. Он даже не мог посмотреть на часы. Американская делегация должна представлять перед китайскими язычниками сомкнутый единый фронт, словно высеченный из камня, решил Гант, чтобы продемонстрировать коммунистам, что Силы Добра и Правды тверды в своей решимости. Или что-то вроде этого. «Интересно, – подумал он, – будут ли другими переговоры с британцами, например, ведь обе стороны говорят на одном языке, но переговоры между ними проводятся, по-видимому, по телефону или по электронной почте вместо этого формалистического дерьма».

Ланч запоздал на десять минут, потому что этот парень Шен никак не мог остановиться. Впрочем, этого следовало ожидать. Американская делегация дружно направилась в мужской туалет, где все молчали из-за страха перед установленными «жучками». Затем они снова вышли наружу, и Гант подошёл к Ратледжу.

– Неужели вы зарабатываете себе на жизнь таким образом? – спросил биржевой маклер, не скрывая недоверия.

– Да, пытаюсь. Эти переговоры идут очень успешно, – ответил заместитель американского Государственного секретаря.